Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

повторилось и со следующим письмом, проходившим проверку опять в Дувре 24 ноября. Так продолжалось до конца декабря. Ни в прошлые, ни в последующие годы моя почта столь явно не вскрывалась и не проверялась. Но и в ноябре-декабре проверялась лишь почта из Москвы, только от брата и приходившая в плотных, среднего размера коричневых конвертах с какими-либо короткими рукописями. Обычные письма весом до 20 г никогда не проверялись.

Можно было предположить, что моя корреспонденция оказалась включенной в какой-то список на проверку. Меня это не беспокоило, и я даже не сообщал Рою, что некоторые его письма вскрываются в Англии. В Москве у него, как и у некоторых других людей, например у Льва Копелева и Георгия Владимова, главной проблемой был периодический полный перехват их корреспонденции. Они писем из-за рубежа вообще не получали. Пропадала и значительная часть внутренней почты. В Великобритании система проверки корреспонденции была иной. В начале 1981 года газеты обратили внимание на выступление в парламенте Яна Микардо (Ian Mikardo), лейбориста, избранного в палату общин от самого бедного юго-восточного района Лондона. В газете The Guardian его речь опубликовали под заголовком, гласившим, что перехват почты осуществляется в грандиозных масштабах.

Микардо заявлял, что почтовая служба в Лондоне «имеет большой отряд мотоциклистов, которые занимаются перехватом корреспонденции». В его избирательном округе постоянно проверяется корреспонденция книжного магазина «The Freedom Bookshop».

По словам Микардо, в Лондоне четыреста адресатов поставлены на постоянную проверку. В значительно большем масштабе проводится прослушивание телефонных разговоров:

«463 телефонных номера подслушивались с разрешения министра внутренних дел в прошлом году… выделен бюджет в 1 370 000 фунтов стерлингов для отдела, который этим занимается… 150 человек заняты этой проверкой, обеспечивая материалами МI5…» (The Guardian. 1981. April 2. P. 7).

MI5 – это английская контрразведка.

Такое заявление давало мне некоторое представление и о собственных проблемах. Разборка корреспонденции в Англии ведется сначала по первым трем буквенно-цифровым знакам почтового кода, в моем случае это NW7. Эту почту привозят в районное почтовое отделение Милл Хилл, где корреспонденцию сортируют по конкретным улицам и переулкам (три следующих знака кода), а затем раздают почтальонам. А почтальоны сами уже сортируют письма в соответствии со своим маршрутом от дома к дому по той или иной улице. Для проверки моей почты курьер на мотоцикле должен был рано утром приезжать в местное почтовое отделение и забирать определенные пакеты уже у почтальона. Вряд ли в нашем благополучном районе для среднего класса кто-либо еще находился под контролем спецслужб. Однако письма, вскрывавшиеся в Дувре, доставлялись в Англию по железной дороге или морскими судами. Стало быть, первичный разбор писем производился, по-видимому, вручную в почтовом вагоне поезда или в почтовой каюте парома. На контроле у сортировщиков были какие-то имена. Отобранные письма и бандероли отправляли из Дувра куда-то на проверку, а затем возвращали в тот же поток, где уже портовые почтовые службы наклеивали пометку для адресата. Тотальной проверки всех писем и пакетов, отправлявшихся из Советского Союза в Англию, безусловно, не было. Сделать массовую почтовую цензуру секретной в Великобритании невозможно. Нужны крупные ассигнования. Но необходимость выборочного контроля почтовой корреспонденции не вызывала сомнений. Из других стран по почте постоянно поступали в Великобританию запрещенные законом материалы и контрабанда. Дания распространяла по всему миру порнографические фильмы. Из Голландии присылали марихуану, из Таиланда и Индии – аналоги дорогих патентованных лекарств, но уже местного производства, из Китая – пиратские музыкальные записи, из Колумбии – кокаин, из Пакистана – афганский героин. Из Гонконга отправляли по всему миру поддельные «швейцарские» часы и ювелирные изделия. По почте на разные адреса могли приходить и фальшивые банкноты. Где-то решили проверить на всякий случай и переписку между братьями Медведевыми. Но быстро закончили. Причины были понятны. В эмигрантской русскоязычной прессе, прежде всего в «Посеве», «Континенте» и «Новом русском слове», о нас с Роем публиковалось немало вздорных заявлений, большую часть которых я игнорировал. Иногда печатались и явные фальшивки. Я с их авторами в споры не вступал. Все это, наверное, где-то собиралось и анализировалось. Выводы от проверки нашей почты остались мне неизвестными. Но сертификат о натурализации я получил лишь в мае 1984 года. Оформление моих скромных дел заняло три с половиной года. С 14 июня у меня в столе уже лежал британский паспорт с номером В 235952. Но просить визу для участия в XVI Европейском биохимическом конгрессе в Москве было уже поздно – он открывался 25 июня. Наше, включенное в программу, постерное сообщение о возрастных изменениях состава хроматиновых белков там представила Рита.

Айова – кукурузная столица мира

В 1980 году план моей, уже шестой, поездки в США выстраивался вокруг визита в Университет штата Айовы, где во вторую неделю ноября мне предстояло прочитать три открытых лекции о проблемах сельского хозяйства в СССР. Особый интерес вызывали у меня обещанные две или три экскурсии на американские фермы неподалеку от кампуса университета в небольшом городе Эймс. Это были кукурузные или кукурузно-соевые фермы с откормом свиней. Других ферм в Айове к 1980 году уже не осталось, так как именно эти кормовые культуры и свинина приносили местным фермерам максимальные прибыли. Мировые цены на кормовое зерно поднялись в 1972 году после рекордного заказа из СССР 20 млн тонн (советские заготовители, приехав в США, осуществили через посредников столь массивные закупки до повышения цен). В 1979 году общий советский импорт кукурузы и сои достиг 30 млн тонн. Ни одна другая страна в мире, а может быть, и все они вместе взятые не покупали у фермеров Айовы столько кукурузы и сои, как СССР. Общий экспорт зерновых из США составлял в то время 71 млн тонн в год, и больше половины этого объема приходилось на кукурузу. Урожай 1980 года в Айове был очень хорошим, в СССР – значительно ниже среднего. Отсутствие заказов на импорт зерна в 1980 году, блокированных введенным президентом Картером в январе эмбарго в наказание за вторжение в Афганистан, стало основной причиной фермерского кризиса в Айове и в соседних штатах.

Однако мой интерес к визиту в Айову стимулировался не только этой картиной, которая открывалась мне лишь в процессе подготовки к лекциям. «Кукурузная революция» в СССР в период правления Хрущева пришла именно из Айовы. Мы с Роем посвятили этому одну из глав нашей книги «Хрущев. Годы у власти», изданной в США в 1976 году (см. главу 31).

Хрущев, как известно, познакомился с фермером и бизнесменом из Айовы Росуэллом Гарстом (Roswell Garst), приехавшим в