Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Завтра, самое позднее послезавтра, мы собираемся покинуть Норидж и отправиться в Хатфилд, а оттуда в Лондон. Не согласились бы вы поехать вместе с нами? – И, заметив отразившееся на ее лице сомнение, поспешно добавил: – Когда мы приедем в Лондон, я найму постоянную кормилицу, а вам щедро заплачу, и вы сможете вернуться домой.

К моему великому недоумению, в голубых глазах Лиз мелькнула горечь.

– Мне незачем возвращаться сюда, сэр, – произнесла она спокойным и ровным голосом. – Муж мой умер, ребенок тоже. Да и весь Норидж превратился в город, где царствует смерть. – Она перевела дух. – Сэр, если вы намерены взять меня с собой в Лондон, я должна сказать, что мой супруг был одним из повстанцев. Наш сынишка угас весной не столько от болезни, сколько от голода, так как мой Дэвид лишился работы и у нас не было ни пенни. Когда мы узнали о лагере на Маусхолдском холме, Дэвид решил отправиться туда, и я его благословила. Он погиб месяц назад, в бою с армией маркиза Нортгемптона. Мне удалось устроиться кормилицей в дом одного купца, но хозяева узнали, что мой муж мятежник, и после победы графа Уорика прогнали меня прочь. – Лиз вновь тяжело вздохнула. – Сэр, я видела ваши запястья и запястья мастера Овертона. Нетрудно догадаться, что вы были среди скованных цепями джентльменов, которых выставили между двумя армиями. Вам следует узнать, кто я такая, прежде чем до вас дойдут сплетни.

– Миссис Партлетт, я очень признателен вам за откровенность, – кивнул я. – Поверьте, на самом деле все обстоит не совсем так, как может показаться. Да, мы с Николасом были на линии огня, среди джентльменов, скованных цепями. Но в тюрьме мы оказались лишь потому, что один из недоброжелателей оклеветал нас. Пока это все, что я хочу вам рассказать. Возможно, настанет день, когда я смогу позволить себе бо́льшую откровенность. Но сейчас я всего лишь прошу вас не сомневаться в том, что мы с вами – отнюдь не враги и никогда таковыми не были.

Взгляд Лиз, устремленный на меня, был исполнен недоумения и растерянности. Еще совсем недавно служанка не осмелилась бы так откровенно буравить глазами своего хозяина. Но сейчас, после восстания, простые люди научились смотреть открыто и прямо.

– Я верю вам, сэр, – просто сказала она.

– Благодарю вас. Так вы согласны поехать с нами в Лондон? Если вы не намерены возвращаться в Норидж, то, возможно… – голос мой неуверенно дрогнул, – возможно, вы согласитесь остаться в моем доме и ухаживать за Мышкой. Но в любом случае решение будет за вами.

– Спасибо, сэр, – улыбнулась Лиз. – Хорошо, я поеду с вами в Лондон, а там посмотрим.

Вернувшись в свою комнату, я с трудом поборол желание снова растянуться на кровати. Меня ожидала кропотливая работа: необходимо было подготовить весьма важный документ, подробное донесение, которое предстояло направить в суд. В этом отчете следовало изложить все обстоятельства, открытые мне Питером Боуном и Майклом Воувеллом. Боун ныне был мертв, однако суд принимает в расчет показания покойных свидетелей. Что же касается Майкла Воувелла, можно было не сомневаться, что могущественные покровители оградят его от судебного преследования. Я заставил Барака и Николаса помогать мне в составлении документа, ибо каждое слово здесь приходилось подбирать с великим тщанием, постоянно вставляя, что мы находились в повстанческом лагере по принуждению, и избегая любых упоминаний о шпионской деятельности Воувелла. Наконец с работой было покончено, и я завалился спать, предоставив бедолаге Николасу снимать с донесения копии. Теперь нам оставалось лишь встретиться со вторым убийцей, Гэвином Рейнольдсом. Я рассчитывал, что бешеный нрав старика сыграет мне на руку и поможет вырвать у него признание.

К моему великому удивлению, рано утром нас разбудил звон церковных колоколов. Оторвав голову от подушки, я растерянно уставился на Барака и Николаса, с которыми мне пришлось делить постель.

– С чего это вдруг колокола раззвонились? Сегодня ведь пятница, разве нет?

Джек, усевшись на кровати, принялся потирать свою культяпку.

– Это колокола церкви Святого Петра Мэнкрофта, что на рыночной площади. Сегодня там состоится большой благодарственный молебен. Начнется в десять, а сейчас только восемь часов утра. Мы еще успеем навестить старика Рейнольдса.

Мы поспешно позавтракали в общем зале, наполненном офицерами армии Уорика. Прежде чем уйти, я зашел навестить Мышку. Лиз как раз пеленала девочку, и я удивился, что замаранные пеленки почти не пахнут.

– Грудное молоко не имеет дурного запаха, сэр, – улыбнулась кормилица, заметив мое недоумение.

– Я этого не знал. Впрочем, во всем, что касается грудных детей, я полный профан. Лиз, мы уходим. Надо навестить одного человека, который живет на площади Тумлэнд.

– Сэр, вы намерены двинуться в путь сегодня? – спросила она.

– Да, хотелось бы. Но это зависит от того, как у нас пойдут дела.

Я вернулся к Бараку и Николасу. Все мы вооружились ножами, Джек, по-прежнему сильно хромавший, опирался на мою палку. Мысленно я пожалел о том, что вчера караульный у ворот отобрал у Овертона меч. Впрочем, в доме Гэвина Рейнольдса, помимо самого старика, проживали лишь его жена и несколько девушек-служанок.

Утро выдалось солнечным и ясным. Стараясь не глядеть на трупы, болтавшиеся на виселице, и на отрубленные головы, выставленные перед ратушей, мы двинулись в сторону Тумлэнда. В отличие от рыночной площади, трупы здесь уже убрали, а все следы недавней бойни исчезли. Магдален-стрит, улицу, ведущую к трактиру «Девичья голова», преграждал кордон солдат. Над воротами трактира сверкал массивный щит с гербом графа Уорика. Взгляд мой невольно устремился к церкви, где были убиты Джозефина и Эдвард.

– Куда ни посмотри, повсюду торчит этот медведь, – ухмыльнулся Барак, вероятно, для того, чтобы отвлечь меня. – Уорик демонстрирует свою силу.

– Помню, по лагерю ходили слухи, что лорд-протектор намеревался лично возглавить армию, но потом передал командование графу Уорику, – заметил Николас.

– Даже Сомерсет не настолько глуп, чтобы не понимать: возглавив армию, он забьет последний гвоздь в гроб своей репутации покровителя и защитника бедняков, – проворчал я. – Но возможно, он не отдавал себе отчета в том, до какой степени победа возвысит Уорика.

Мы подошли к запертым дверям, ведущим во внутренний двор дома Рейнольдса.

– Что ж, нам надо войти, и мы это сделаем во что бы то ни стало, – заявил я. – Если служанка не пожелает нас впустить, придется ворваться в дом силой.

Мы втроем что есть мочи принялись барабанить в дверь.

Ответа не последовало. Мы продолжали стучать. Наконец за дверью раздались шаги, и испуганный женский голос спросил:

– Что вам нужно?

– Откройте немедленно! – приказал я, стараясь говорить сурово и властно. – Мы – законники и пришли сюда по неотложному делу!

Служанка молчала.