Кальдур Живой Доспех - Рост Толбери

— Согласен он, — она хихикнула. — Опять меня выгонять будешь? Ой, надоела мне эта песенка… Я такой опасный, тебе со мной нельзя, ты погибнешь, а я вот возьму и всё равно пойду. Понимаешь?

— Понимаю, — на Кальдура пахнуло перегаром и он закатил глаза, понимая, что ничего не добьётся.

— Лучше расскажи мне… ну о шрамах своих. Ты и правда весь покрыт ими. Вот почему ты никогда не купался и не прыгал через костёр… А я всегда знала, что у тебя есть какая-то тайна.

— Те что странные — они от того, что живой доспех погрузился мне в спину. А остальные… по большей части от порождений Мрака. Несколько раз ловил выстрелы тяжелых орудий. Один раз даже намеренно, чтобы укрыть других. Несколько ран мне оставили бледные колдуны. А эта горбинка на носу… мне кажется её оставил Скорбь, не очень удачно поправил, но раньше было хуже, уж поверь мне.

Он попытался пошутить, но Анижа от его слов помрачнела и нахмурилась.

— Нас учили, что обычное оружие не сможет причинить нам вреда, и что мы в безопасности, — Кальдур грустно усмехнулся. — У всего есть свой предел. От одного меча точно убережёт, но вот от сотни… Цинния сказала мне, что я не должен сомневаться, потому что крепость моей веры — это и крепость моего доспеха. Как видишь… вера моя не очень-то и крепкая.

— Мы все сомневаемся Кальдур, — она стала серьёзной. — Но не в Госпоже и в правом деле. А в самих себе. В каждом из нас есть частичка Мрака, и до самого последнего вдоха Мрак будет стараться победить нас. Мы лишь должны побеждать его в ответ.

— Хорошие слова, — Кальдур улыбнулся ей. — Много раз такие слышал. Но слова не щит. От меча не уберегут.

— И много раз ты сражался? — она опустила глаза.

— Много. До Шестой Битвы было ещё три года, когда всё началось. Не хочу это вспоминать.

— А что то было до всего этого? Как ты жил до этой войны?

— И об этом я тоже не особо хочу говорить. Пойдём уже. Чего в тёмноте сидеть.

— Покажи мне, — она наклонилась к нему и схватила за руку.

— Что показать?

— Шрамы.

Он хотел было вырваться и уйти, но почему-то ему перехотелось сопротивляться. Он позволил ей расстегнуть рубашку и провести руками по его телу. Они побыли там ещё немного после того как погасли факелы и осторожно пошли назад.

* * *

Последние две ночи выдались даже жаркими. Светило солнце, по синему небу неспешно плелись ленивые облака, деревья начали зеленеть и тянуться вверх.

Жизнь возвращалась в лес.

Он всё больше наполнялся звуками, шорохами, разговорами птиц и зверей. Огромный жук, деловито жужжа, пролетел перед лицом Кальдура. А на пень, куда он захотел присесть и подумать обо всем, забралась многоножка.

В тот день тоже была хорошая погода и жарко. За три года до Шестой Битвы, он в сопровождении Циннии и ещё нескольких новоиспечённых избранных прибыл на дальний запад. Туда, где Явор ширится так, что другой её берег едва видно, как и власть Соласа, и кажётся, что люди совсем другие и живут другой жизнью.

Говор их отличался так, что Кальдур разбирал едва ли половину слов, они использовали предметы и носили одежду, для которых у Кальдура не было слов. Но всё же они были людьми, подданными Эррезира, которых Зариан поклялась защищать, а значит и они тоже.

Всё начиналось со слухов и напряжения в воздухе. Никто не хотел верить в то, что зло возвращается и набирает силу. Предпочитали прикрывать глаза на очевидное или даже отворачиваться. Вот только знаки становились всё более жуткими.

Они должны были посетить форпост, последний и самый крайний в этой стороне. Проверить боеспособность и оснащение, оценить подготовку офицеров и простого состава, внести необходимые коррективы. А заодно проверить обстановку вокруг острова Зиль, который всегда считался самым древним оплотом мрака и был запретной территорией, куда никогда не пускали.

Ещё на подходах, к ним стали подходить мирные жители и рассказывать свои истории. То о пропаже скота, то о не вернувшимся с охоты муже, то о ребёнке, который вышел во двор и больше его никто не видел. Цинния слушала их внимательно и заставляла вторую послушницу, юную Ксин, записывать всё в деталях и готовить даже излишне подробные раппорт.

Но самым тревожным было исчезновение целой деревушки и её тридцать жителей. Цинния была так озабочена этой новостью, что почти сразу прервала проверку и с отрядом солдат и Кальдуром отправилась прямо туда.

Деревня не выглядела покинутой или заброшенной. Скорее её жители ушли на праздник или на сбор урожая и вот-вот должны были вернутся. Некоторые дома были разграблены, но в большей части предметы была находились на своих местах.

Кальдур и несколько солдат обходили окрестности. Искали следы или что-нибудь необычное. Леса тут практически не было, сплошные степи, невысокие холмы, низкие скалы, да луга. Негде спрятаться и негде спрятать.

Деревня почти скрылась за горизонтом и он что-то почувствовал. Нечто неприятное и опасное, совсем рядом, от чего кожа пошла мурашками и на ней поднялись волосы. Он ходил туда-сюда ещё долго, пытаясь понять свои ощущения и вдруг провалился под землю.

Буквально. Солдаты, оставшиеся на верху что-то кричали ему, а он тут же приказал им бежать. Ему хватило запаха, который ударил в ноздри. Загадка была раскрыта. Все три десятка жителей деревни были тут, в виде груды обглоданных и перемешанных костей. Он стоял посреди огромного грота со множеством дыр в стенах, переходящих в запутанную цепь тоннелей. Услышал легкий шорох и ритмичное постукивание многих пар небольших ножек.

Самое первое создание мрака, с которым он столкнулся, не было большим, но ещё долго снилось в кошмарах. Уродливое и длинное тело из одинаковых сегментов, закованное в хитиновый панцирь, ровные ряды ног тоненьких ног, длинные мандибулы и стекающая с пасти слюна.

Кальдур не смог ударить правильно, просто не понял куда бить и как, а оно было слишком быстро. Кинулось на него, повалило, скрутило, словно удав и сомкнуло челюсти на плече. Он закричал от ужаса, задёргался, и этого оказалось достаточно, чтобы разорвать хватку. Доспех делал его очень сильным, но будь он простым человеком — у него не было и шанса.

Второй бросок твари он встретил лезвиями, разбил её на три части, которые разлетелись в разные стороны и ещё долго шевелились, как и волосы на его теле, когда он по ночам просыпался от кошмаров.

* * *

Ночью почти не спал.

Смотрел на Дукана, не шевелящегося и едва дышавшего, завидовал его глубокому дыханию и чистой совести, с которой он мог спать так. Смотрел на Розарию, она то брыкалась словно кошка, что бежит во сне, то расслаблялась и замирала, а Кальдур отводил глаза, слишком уж она была похожа на ребёнка. Вино всё же склонило Анижу ко сну, она дышала резко и отрывисто, то и дело хмурилась, шептала что-то и часто просыпалась.

С первыми лучами рассветного солнца, Дукан просто поднялся, резко и не потягиваясь, будто всё это время лежал в засаде, и теперь настало время идти в атаку.