Кальдур Живой Доспех - Рост Толбери

— Ладно. Пойдём до Соласа. Там стены крепче на случай чего. Я смогу её пристроить.

— Правда? — удивился Кальдур.

— Да мне несложно. И ты был прав — я ей должен. И с тобой ей точно не стоит оставаться.

— Это ещё почему?

Дукан толкнул его плечо и пошёл прочь. Кальдур пожал плечами, дал старику скрыться в чаще и неспешно пошёл следом.

* * *

— Ты в порядке, Анижа?

Он вернулся к пещере, зашёл внутрь и застал её сидящей у костра. Посмотрел на неё с тревогой. Когда они теряли Розари, она держалась крепче всех, но теперь, после всего увиденного, замкнулась в себе и отстранилась.

— Да, Кальдур, — она вздохнула и поморщилась.

— Что с рукой? — спросил он, только сейчас увидев платок, повязанный вокруг её ладони.

— Просто порезалась. Неприятно.

— Хочешь, я посмотрю?

— Не надо, — она завела руку за спину. — Я обработала и перевязала. Скоро пройдёт.

— Ты точно в порядке? Совсем не своя ходишь.

— Да, не волнуйся. Просто устала и плохо сплю. Последние дни выдались напряжёнными.

— Это да.

— Что теперь? — она нахмурилась. — Мы пойдём за Дуканом? Что тебе теперь говорит твоё сердце?

Кальдур неловко усмехнулся, похлопал себя по груди, словно пытаясь что-то найти.

— Знаешь, всё просто. Если мы убежим, я не знаю, что будет. А если пойдём с ними — умрём.

— Мы и так умрём, Кальдур. Рано или поздно.

— Лучше поздно.

— Лучше правильно.

— Эх ты, жричка, — он покачал головой. — Ремнём тебя просто не пороли как следует. Тянет всё тебя, куда не надо.

— Дур-Дур, — она показала ему язык.

— Ладно, ландо не ворчи. Ты-то сама чего хочешь?

— Всё, что я хочу, уже исполнилось. Я там, где нужна.

— Вот ещё и за тебя думай! — Кальдур надулся и пожал плечами. — Ладно. Разберёмся.

* * *

— Ты медлил, — это не совсем было не похоже на «спасибо», скорее на удар в лицо.

Розари почти удалось к нему подкрасться, но её выдал камешек, что выскочил из-под ступни.

— Не за что, — спокойно ответил Кальдур, сместив, на всякий случай, вес тела на заднюю ногу. На этот раз у неё не получится измываться над ним безнаказанно.

Она сжала зубы и вдруг кивнула ему, низко опустив голову и задержав её в самой низкой точке на несколько секунд дольше обычного жеста почтения.

— Как себя чувствуешь? — Кальдур расслабился.

— Лучше. Но так плохо ещё не было. Эти ублюдки придумали, как нас достать. Я всё ещё чувствую эту стрелу внутри себя. И иглу в лёгких. Мне хочется кашлять, я кашляю, но там ничего нет. Неприятно. Больше я не попадусь под такой удар.

— Я бы не был так уверен…

— Мой доспех… он говорит, что знает, что делать в следующий раз. Больше не даст мне так болеть. И я сама так не подставлюсь.

— Пускай ведёт тебя Госпожа, — пробормотал Кальдур слова, уже ставшие чуждыми. Розари почувствовала, скривила губы и посмотрела на него строго и с осуждением.

— Что с тобой такого случилось, что ты стал таким…

— Каким таким? — криво улыбнулся Кальдур. — Умным? Не умершим? Почти дожившим до старости?

— Равнодушным… — прошептала она.

Кальдур нахмурился и даже разозлился.

— Вообще-то я спас тебя. И Анижу. И весь чёртов смысл жизни Дукана.

— Да, но не спаси ты нас, тебе бы больно или стыдно. Вон как метался за Анижу… Потому что мы уже не чужие люди. Ты сделал это ради себя и своих чувств. Но почему ты перестал думать о людях, которых никогда не встречал? Госпожа выбрала тебя…

— Постой, девочка, постой. Дукан сказал тебе правду на счёт нашей «избранности»?

— Да, сказал.

— И ты всё равно…

— Всё равно Избранная. Сколько людей совершили страшные грехи, Кальдур? И скольким Она дала второй шанс? Всего сотне. Значит, в нас что-то было. Где ты потерял это, Кальдур?

Кальдур поиграл скулами, едва удержался от плевка под ноги, развернулся, чтобы уйти. Розари мягко взяла его за запястье.

— Пока я была там, я видела сон. Я провалилась сквозь землю в темноту. Со всех сторон на меня бросились чудовища. Я разила их, их тела падали мне под ноги. И в один момент я поняла, что стою на горе костей. Твари больше не атаковали. Они смеялись надо мной. Я посмотрела вниз и увидела, что кости не принадлежат им. Они людские. Тысячи черепов, больших и… и детских. Они смеялись и кричали мне. «Ты последняя». «Ты последняя».

Кальдур вырвал руку.

* * *

Странно снова было ощущать то, что ты не один внутри.

Его прошлый доспех звался Серой Тенью. Он так же не был разговорчив, но в сравнении с ним Мрачный Колосс олицетворял то, что можно было назвать «гнетущим молчанием». Много лет назад, когда Кальдур только осваивался с этим необычным оружием, он завидовал тем, кому удалось найти с доспехом общий язык.

Теперь же он был отчасти рад, что нечто, что намертво засело в его теле предпочитает молчать и не напоминать о своём присутствии. Правда особо это не помогало. И тело, и мозг всё равно чувствовали себя не в своей тарелке.

Он взял факел и пошёл вглубь пещеры, надеясь хоть немного побыть в тишине и одиночестве, продышаться и попробовать вымести метёлкой все без исключения мысли. Он попробовал уйти дальше, чем когда был тут в прошлый раз с Анижей, но свод пещеры начинал опасно сужаться и путь быстро перестал быть комфортным. Он воткнул факел в трещину меж камней, нашёл более менее ровную площадку и сел подогнув под себя ноги.

Пляска пламени от едва различимого ветерка и чуть слышимый треск раздражали его, он всё не мог сосредоточиться и уже было собрался идти назад, как в глубине пещеры показался ещё один факел.

— Сбежать от меня думал?

Кальдур не узнал странный голос Анижи и едва успел поймать её, когда она покачнулась. В ноздри ему ударил тяжёлый запах крепкого вина. Она отстранилась от него и снова покачнулась под его строгим взглядом.

— Ну чего? — буркнула она. — Три ночи не спала. Выпросила у Дукана. Никогда не пила вина… А сон всё не идёт ко мне. Чего ему ещё надо?..

— И чего не спишь? — Кальдур дёрнул её за рукав и усадил на камень, забрал факел и сел напротив.

— Может, о тебе думаю… — она икнула и поморщилась. Кальдур покачал головой.

— Я много раз видел такое, — начал он. — Тебя за прошедшие деньки столько раз чуть не убили… что у твоего разума и тела сложились между собой некоторые непонятки. Твоему тело в шоке от того, что ты о нём совсем не заботишься, снова и снова подвергаешь опасности. И в этом я с ним согласен.