Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Обнинск в 1963-м и посетив Дубну в 1965 году. Эти же строительные рабочие могли входить в так называемый спецконтингент, состоявший из заключенных, которые работали на секретных объектах. Сведения об этих формированиях появились лишь после 1991 года, причем в виде воспоминаний, а не архивных документов. После завершения секретных строек спецконтингент обычно отправляли в колымские лагеря, чтобы атомные секреты не разглашались. В трех томах солженицынского «Архипелага ГУЛАГа» никаких сведений об этих лагерях и спецконтингенте нет. В 1955–1965 годах, когда Солженицын собирал материалы для своей эпопеи, подписка о неразглашении, обычно на 25 лет, имела полную юридическую силу.

Хранилище радиоактивных отходов было подземным. На каком расстоянии друг от друга находились цилиндры-контейнеры из нержавеющей стали и сколько их здесь было, я не знал, но мне казалось очевидным, что спасти и восстановить хранилище концентрированных радиоактивных отходов в условиях 1957 года было невозможно. Вести здесь какие-либо раскопки экскаваторами нельзя из-за угрозы искр, а лопатами, с археологической осторожностью, вряд ли решились, даже с привлечением заключенных. Летальная доза достигалась здесь за минуты. Лично я предполагал, что несколько десятков скважин обеспечили вентиляцию гремучего газа, а накачкой воды разбавили радиоактивный концентрат. Затем над всем этим радиоактивным могильником начали, наверное, насыпать землю, создавая огромный курган. Ликвидация последствий аварии продолжалась, безусловно, и в 1958-м и растянулась на годы.

Пострадавшие от Уральской (Кыштымской) ядерной катастрофы жители окружающих районов в последующие годы регистрировались для периодических медицинских обследований, а после Чернобыльской катастрофы и для денежных компенсаций. Ликвидаторы остались неизвестными и до настоящего времени.

Я лечу в США, Рита в СССР

Хорошая новость пришла от сына Саши из Калинина: 10 октября родилась наша первая внучка. Девочку назвали Машей. Я готовился к отлету в США 31 октября. Рита начала срочно готовиться к поездке на родину. В турагенстве «Progressive Tours» Рита заказала двухнедельную экскурсию в Советский Союз по маршруту Москва – Калинин – Ленинград – Владимир – Москва. Проблем с визой на этот раз не было. «Progressive Tours» организовывало экскурсии совместно с советским «Интуристом». В состав групп входили обычно британские «левые» и пожилые русские из первой эмиграции, желавшие посетить свою родину.

Глава 42

США – 1978

Как и в прошлом году, поездка в США растягивалась на месяц. Кроме приглашений прочитать лекции в Техасе и в Нью-Мексико, требовавшие тщательной подготовки, пришли и другие, от которых нельзя было отказываться, так как они могли иметь какой-то эффект и давали возможность лучше познакомиться с американской системой принятия решений. Одно из приглашений пришло от Совета по международным отношениям, частной некоммерческой организации, ранее мне не известной, но, по объяснению Стивена Коэна, игравшей важную роль в подготовке программ в области международных связей как для демократов, так и для республиканцев. Ее штаб-квартира находилась в Нью-Йорке. Печатным органом Совета был влиятельный журнал Foreign Affairs, который внимательно читали политики во всем мире. Членами Совета, а их более тысячи, могли быть представители бизнеса, академических учреждений, прессы, дипломатических служб и армии. В составе Совета, как сообщал мне С. Коэн, числились Гаррисон Солсбери, редактор The New York Times, и Джеймс Мейрс (James L. Mairs), вице-президент нью-йоркского издательства «W.W. Norton & Co», с которыми я уже был хорошо знаком. Для обсуждения на заседании Совета 2 ноября мне предложили сделать доклад с анализом влияния политики США в области прав человека на Советский Союз.

Конец 1978 года сопровождался усилением конфронтации между США и СССР не только из-за разногласий по правам человека, но и из-за назревавших международных конфликтов, которые могли привести к военному вмешательству супердержав. Для США серьезнейшая проблема неожиданно и стремительно возникала в Иране, для СССР – в Афганистане.

Иранский шах, имевший в стране абсолютную власть и проводивший проамериканскую политику и экономическую программу государственного капитализма, медленно угасал от лейкемии (лимфомы). Секретный диагноз был известен лишь лечившим его французским врачам. В конце 1978 года жизнь шаха поддерживалась уже только с помощью переливания крови. Болезнь подрывала устои династии, так как старший сын шаха еще не достиг двадцатилетнего возраста, требуемого по традиции для занятия престола. Возникавший вакуум власти, сопровождавшийся беспорядками и протестами, могла заполнить лишь исламская верхушка во главе с исключительно популярным аятоллой Хомейни, так как политических партий в стране не было. Армия, формировавшаяся из призывников, а не профессионалов, не могла установить диктатуру. Появлялась уникальная возможность теократической власти с непредсказуемыми последствиями для всего мусульманского мира.

Ни в одной из современных стран религия не являлась главным источником и опорой политической власти и атеизм не рассматривался как преступление. В католической в Средние века Европе был, однако, период господства инквизиции, когда еретиков и «ведьм» пытали и казнили по подозрению в безбожии. Почти абсолютная власть духовенства существовала в Испании в 1481–1498 годах при знаменитом Томасе Торквемаде, главе испанской инквизиции. В Азии Тибет и далай-лама могли до 1950 года служить примером теократии, но достаточно гуманной. Никто не ожидал, что неверие в Бога снова станет преступлением и что политическая власть может перейти в руки духовенства в крупной современной стране. Между тем именно такая перспектива оказалась к концу 1978 года реальной в Иране, единственной открыто проамериканской стране на Ближнем Востоке. Для США это могло стать катастрофой, и Пентагон готовил различные варианты военного вмешательства для сохранения династии Пехлеви.

Для Советского Союза серьезной международной проблемой оказалась Афганская революция и приход к власти марксистско-ленинской Демократической партии. Удержать власть в отсталой мусульманской стране без массивной военной помощи со стороны СССР эта партия не могла.

В Нью-Йорке

В Нью-Йорке, куда я прилетел к вечеру 31 октября, первым на следующий день был визит в издательство «W.W. Norton». Моя подготовка к докладу в Лос-Аламосской лаборатории оказалась настолько продуктивной, что я, фактически за сентябрь-октябрь, написал небольшую книгу «Уральская ядерная катастрофа», рукопись которой, в отличие от недавно изданной книги о советской науке («Soviet Science»), была на русском языке, а не на английском. Я рассчитывал, что она, может быть и с сокращениями, попадет в самиздат в СССР и таким образом будет пополняться. Предлагал я эту рукопись и издательству «W.W. Norton», обещая активное сотрудничество с переводчиком. Перевод терминов я сделал уже в рукописи. Некоторые дополнения можно было включить при редактировании перевода. 1 ноября договор на издание был подписан, и вечером того же дня Дж. Мейрс, мой редактор и издатель, пригласил меня и переводчика Джорджа Саундерса (George Saunders) на обед в ресторан. Был приглашен и С.