Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Пропуск в эту секретную лабораторию мне не понадобился, поскольку меня все время сопровождал ее сотрудник. Из Альбукерке в Лос-Аламос мы прилетели на небольшом самолете. Главный кампус располагался на плато и был невидим с основных дорог штата. Боб Лофтфилд еще раньше настоял на том, что будет меня сопровождать на лекцию и на дискуссию. Мне он объяснил, что эта лекция тоже спонсировалась университетом и что на встрече «с этими бомбоделами» мне обязательно нужен свидетель и защитник. Он оказался прав.

Небольшой салон самолета, на котором мы прилетели в Лос-Аламосский аэропорт, не имел иллюминаторов, поэтому, только выйдя из самолета, я смог увидеть, сколь громадна территория лаборатории, занятая многочисленными зданиями и сооружениями. Большинство сотрудников, их было, наверное, несколько тысяч, здесь же и жили со своими семьями. Но никаких экскурсий для меня не предусматривалось. Легкий ланч с кофе, и уже в 13.30 лекция в Большой физической аудитории.

Как и в Ок-Ридже год назад, я говорил около полутора часов. Во времени меня не ограничивали. Зная о недоверии и даже недоброжелательстве аудитории, я с самого начала излагал только факты, доступные проверке. Рассказал о моем друге профессоре агрохимии В. М. Клечковском, которому в 1958 году было поручено создать опытную станцию по реабилитации сельскохозяйственных земель по следу радиоактивного облака. Изложил содержание публиковавшихся в 1976 году свидетельств профессора Льва Тумермана, который, проезжая в 1960 году через загрязненную зону по дороге из Свердловска в Миассово, видел пепелища сожженных деревень. Слайд с крупномасштабной картой Челябинской области показывал маршрут Тумермана и район расположения между тремя озерами секретного города Челябинск-40.

В копиях документов, рассекреченных ЦРУ, упоминались города Кыштым, Касли, река Теча, названия двух озер и город Каменск-Уральский, более чем в 100 км к северо-востоку от озера Кызылташ, вблизи которого располагался секретный атомный город. Загрязненный район затрагивал и соседние Свердловскую и Тюменскую области. Ближайшие к возможному месту взрыва деревни Берендиш, Салтыково, Галикаево и Русская Карболка были, как я предполагал, именно теми сожженными поселениями, мимо которых проезжал в 1960 году Тумерман на пути в Миассово. Сохранилось заметное с дороги здание мечети недалеко от башкирской деревни Берендиш. В 1978 году все эти сведения сотрудники Лос-Аламоса могли легко проверить по картам этой территории, составленным по снимкам со спутников. В Ок-Ридже, как я узнал от приезжавшего в Лондон Фрэнка Паркера, изучавшего медицинские аспекты Уральской катастрофы, это уже делали и обнаружили десять или одиннадцать деревень, обозначенных на старых картах, но не выявлявшихся на спутниковых фотографиях.

Вторая часть лекции была посвящена радиоэкологическим данным, полученным в Челябинской области, загрязненным радиоактивными стронцием и цезием озерам, рыбам, лесным животным, перелетным птицам, насекомым и почвенной флоре и фауне. В заключение я продемонстрировал около двенадцати документов ЦРУ по Кыштымской катастрофе. Аплодисментов, которых я удостоился в Ок-Ридже год назад, в Лос-Аламосе не было.

Вопросы, их было немного, касались моей гипотезы о причинах взрыва. Я ответил, что никаких новых объяснений у меня нет. Детонация, безусловно, могла произойти от взрыва радиолитического гремучего газа. Но в каком состоянии находился концентрат после осаждения плутония и какова была полнота выделения плутония, я не знал. Технология хранения отходов производства плутония не могла в СССР копироваться с американской в Ханфорде, так как территория, отведенная в Челябинске-40 под промышленную зону, была сравнительно небольшой и не имела водного стока, кроме мелкой речки Теча, на берегу которой было много деревень, расположенных близко к воде. Контейнеры с концентрированными отходами хранились под землей, а не на поверхности, как в Ханфорде. Именно поэтому распространявшиеся в Челябинской области слухи о взрыве сравнивали его с извержением грязевого вулкана.

После лекции Х. Эгнью предложил мне кофе и встречу с коллегами. В соседней комнате меня ждали четверо сотрудников. С одним из них, Эдвардом Теллером, меня познакомили еще перед началом лекции, а здесь мне представили Уильяма Страттона (William Stratton), Дэнни Стиллмана (Danny Stillman) и Самнера Барра (Sumner Barr). Все они пожали руку и моему опекуну и защитнику Бобу Лофтфилду, присутствие которого, безусловно, прибавляло мне уверенности.

Наша дискуссия продолжалась около трех часов. Больше всего вопросов задавали Теллер и Эгнью, причем именно Теллер был иногда агрессивен. «Вы не имеете права… Вы запугиваете людей… Вы злоупотребляете доверием… Вы не понимаете физику…» и т. д. Сначала присутствовавшие пытались устроить мне экзамен по радиохимии. Думаю, что я его легко выдержал. Никто не мог отрицать того, что первым процессом для выделения плутония является растворение реакторных выгоревших урановых блоков (тепловыделяющих элементов – ТВЭЛов) в азотной кислоте. Осаждение металлов нейтрализацией создавало нитраты. Азотнокислые соли – это селитра, компонент пороха.

Мои собеседники очень плохо знали радиоэкологию и радиобиологию. Они не понимали, что приводимые в публикациях уровни загрязнения территорий и водоемов не могли быть экспериментальными. Оспаривать фактические данные было невозможно. Но Теллер настаивал на том, что загрязнение могло произойти от неудачного испытания атомной или водородной бомбы, даже где-то очень далеко от Челябинской области. Случайный порыв ветра, циклон, смерч в комбинации с дождем или снегом могли, по его мнению, принести часть радиоактивности от взрыва бомбы именно сюда. При этом Теллер предполагал, что источником всех этих радиоизотопов на Южном Урале мог стать новый советский ядерный полигон для испытаний атомных и водородных бомб на Новой Земле, разделявшей Баренцево и Карское моря в Арктике. В качестве возможного прецедента он приводил неожиданные последствия испытания американской водородной бомбы с эквивалентом 15 мегатонн тринитротолуола на атолле Бикини 1 марта 1954 года. Часть радиоактивного облака была прижата к земле ветром в 20 милях от места детонации и избирательно загрязнила территорию в 7000 кв. миль, растянувшуюся на 330 миль от атолла. «Если бы это не был Тихий океан, то возникла бы необходимость эвакуации населения, чтобы избежать опасности радиоактивного поражения».

Будет ли издаваться моя книга?

Я улетал из Альбукерке в Нью-Йорк в воскресенье 26 ноября. Моей последней остановкой перед возвращением в Лондон был Принстон, где Стив Коэн организовывал еще одно обсуждение политики Картера по правам человека. В аэропорту провожавший меня Боб Лофтфилд купил мне в дорогу толстый воскресный выпуск Albuquerque Journal. Раскрыв газету в салоне самолета, я сразу увидел статью о моей лекции в Лос-Аламосе под заголовком «Катастрофа ядерных отходов – это рекламный трюк для книги» (через агентство Юнайтед Пресс Интернэшнл она рассылалась по всему миру):

«Los Alamos (UPI). Директор Лос-Аламосской научной лаборатории заявил в субботу, что