Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

в Миассове возле Каслей (озеро Миассово тоже было загрязнено, но незначительно, вторичными переносами с ветром, и экологии этих загрязнений посвящены несколько исследований Тимофеева-Ресовского), руководство всеми работами по ликвидации последствий осуществляли министр среднего машиностроения Е. П. Славский, генералы госбезопасности А. П. Завенягин и Б. Л. Ванников и академик И. В. Курчатов. Производство оружейного плутония в стране было, по-видимому, временно остановлено. Многотысячный персонал комбината «Маяк» требовалось эвакуировать. Детей из жилой части секретного города также могли вывезти. Дорожный асфальт, стены и крыши домов следовало многократно отмывать. С оштукатуренных стен корпусов в промышленной зоне, наверное, пришлось отбивать штукатурку, радиоактивный стронций – это аналог кальция, отмыть его с извести невозможно. Верхний слой грунта, не менее 5–10 см, требовал удаления. Без большого числа рабочих и тяжелой техники (бульдозеров, экскаваторов, пожарных машин для отмыва зданий и крыш, иногда особыми растворами, автоцистерн для отмыва улиц, самосвалов, передвижных подъемных кранов и отбойных молотков) обойтись было нельзя. Их привозили, наверное, со всего Урала. Неизбежно выкапывались многочисленные глубокие могильники для радиоактивного мусора, возможно за пределами промзоны. Соскабливался верхний слой грунта. Привозились десятки тысяч тонн чистой земли для засыпки территории и защиты рабочих от гамма-облучения. Индивидуальный дозиметрический контроль обеспечить было невозможно, индивидуальных электронных дозиметров со шкалой и стрелками тогда еще в СССР не производили, дозы определяли постфактум по почернению фотопленок.

В ЦРУ после анализа последствий этой аварии, ставшей известной ему с 1958 года, в заключительный документ из тех, что были рассекречены в 1977 году, вошел раздел «Рабочая сила». В нем, в частности, было написано:

«В этом районе в 1956 году находился военный персонал из различных военных подразделений. Из них были составлены 16 рабочих батальонов по 1000 человек в каждом. Здесь же находились 25 000 советских солдат генерала Власова, которые во время войны сотрудничали с немцами. Эти солдаты рассматривались как заключенные и тоже были организованы в рабочие батальоны. В дополнение к ним около 60 000 других советских заключенных обоего пола также были заняты в проекте…»

Существование лагеря заключенных (Кузнецлаг) на территории Челябинска-40 в 1957 году подтверждается современными архивными материалами (ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 318. Л. 24). Однако численность заключенных в этом лагере на 1957 год указана как 11 038 чел., на 1960-й – 4 200. В Челябинской области в 1957 году находились еще три исправительно-трудовых лагеря, в одном из них, недалеко от города Касли, был закрытый радиобиологический институт «Сунгуль» (название перешло от бывшего там ранее санатория), в котором работали в 1947–1955 годах Н. В. Тимофеев-Ресовский и Н. В. Лучник. Жена Лучника, Надя Порядкова, была нашим другом по Тимирязевской академии, которую она кончала в одной группе с Ритой в 1949 году. В «Сунгуле» работали и немецкие ученые – Н. Риль, К. Циммер, Г. Борн и А. Кач. Начальником института был полковник МВД А. К. Уралец, о нем Тимофеев-Ресовский отзывался всегда положительно. Научным руководителем института с 1951 года был Н. Риль. В 1957 году на базе этого научного центра был создан еще один секретный атомный город, получивший обозначение Челябинск-70 (в настоящее время это город Снежинск). В Челябинске-70 планировали сборку атомных бомб. Это был центр, дублировавший Арзамас-16. В лагере заключенных возле «Сунгуля» находились репатрианты из Германии и те немецкие военнопленные, которых осудили и не вернули на родину. Некоторые подробности об институте «Сунгуль» были мне известны не только от Тимофеева-Ресовского, Лучника и Порядковой, но и от Николауса Риля. В 1977 Н. Риль уже жил в Мюнхене и, выйдя на пенсию, начал писать воспоминания под названием «В золотой клетке». Он обратился ко мне с просьбой прислать ему фотографии Курчатова, Тимофеева-Ресовского, Вавилова, Лысенко и особенно А. Завенягина. Книгу Риля, изданную на немецком в 1988 году, перевел на английский американский химик Фредерик Сейц (Frederick Seiz), президент Национальной академии США, и издал в Нью-Йорке с дополнительными подробностями уже после смерти ее автора (Stalin’s Captive. Nikolaus Riehl and the Soviet Race for the Bomb. N.Y.: American Chemical Society, 1996). Риль, единственный иностранец, удостоенный в 1950 году звания Героя Социалистического Труда по личной директиве Сталина, был ключевой фигурой советского атомного проекта. Именно он раскрыл в мае 1945 года для советских физиков (в Берлин приехали Л. А. Арцимович, Г. Н. Флеров и Ю. Б. Харитон, коллеги И. В. Курчатова, они были одеты в форму полковников госбезопасности) секрет германского хранилища уранового концентрата, позволившего советским физикам в 1946–1947 годах (с помощью того же Риля, приехавшего с семьей в Москву в июле 1945 года) выделить более 100 тонн чистого металлического урана для загрузки первых урановых реакторов. Именно этот трофейный уран обеспечил быстрое создание в СССР атомной бомбы. В изданных в СССР и Российской Федерации книгах по истории советского атомного проекта ключевая роль Н. Риля и многих других немецких ученых всегда замалчивалась. Сам Риль, умерший в 1990 году, не стремился настаивать на своем приоритете.

В своих воспоминаниях Н. Риль свидетельствует, что обслуживающий персонал института состоял в основном из заключенных:

«Общую обстановку в институте определяли советские и немецкие ученые. Однако почти все советские ученые были заключенными или, по крайней мере, ссыльными по политическим мотивам. Исключений не было. Среди обслуживающего персонала почти все также были заключенными. Один из них был осужден за убийство. Между собой мы его называли “наш убийца”… Осужденные по политическим делам имели номерные знаки…» (S. 125).

О нахождении в Челябинской области лагерей власовцев архивных материалов найти не удалось. Исправительно-трудовых лагерей для бывших власовцев (это был расширительный термин) и остарбайтеров не могло быть, их направляли не в исправительные, а в особые лагеря, которые входили в другой главк МВД – Главпромстрой. (Главпромстрой и Главспецстрой были переданы в 1957 году из системы МВД в систему Министерства среднего машиностроения, занимавшегося созданием атомной промышленности. Лагерные системы легкоподвижной рабочей силы существовали и в других министерствах.) Для них также создавались спецпоселения, причем чаще всего именно на Урале на угольных разработках и объектах горнорудной промышленности (Кемерово, Прокопьевск, Новокузнецк и др.). Отдельный контингент составляли военнопленные и репатрианты-остарбайтеры, уже имевшие опыт горных и строительных работ в германском рейхе. В 1946 году сформированные из них рабочие батальоны начинали строить и будущие Обнинск и Дубну. В 1946–1950 годах там работали и немецкие военнопленные. Построенные в те годы в этих научных центрах жилые дома и корпуса институтов отличаются особыми типовыми проектами и лучшим качеством, чем те, что строились после 1953 года. На это я обратил внимание, приехав в