Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

об этой диссертации в главе 37. В процессе работы Барри фактически подготовил общую и научную биографию Вавилова, первую на английском языке. Центральной частью этого исследования были, естественно, экспедиции Вавилова по сбору видов и разновидностей культурных растений в географических центрах их происхождения и их природных сородичей и создание в СССР мировой коллекции этих растений, в которой уже к 1937 году насчитывалось около 200 тысяч образцов. Этой коллекцией, сохраняемой и воспроизводимой на опытных станциях ВИРа, пользовались теперь селекционеры всего мира, и аналогичные коллекции для субтропических и тропических культур создавались в селекционных центрах других стран. В какой-то степени так называемая зеленая революция, избавившая азиатский материк от постоянной в прошлом угрозы голода, была логическим результатом использования в селекции и гибридизации растений мирового генофонда, основателем которого считался Н. И. Вавилов. Б. Коэн сделал заявку на доклад о Вавилове на мемориальном симпозиуме на 14-м Международном генетическом конгрессе в Москве, получил грант на эту поездку от Американского фонда науки (National Science Foundation) и письменное подтверждение от президента конгресса Д. К. Беляева о включении своего доклада в программу. Барри планировал также поездку в Ленинград и Саратов, а также посещение некоторых опытных станций ВИРа.

Я упоминал в предыдущей главе о том, что мы с Ритой тоже послали в оргкомитет конгресса заявку на сообщение-постер и сделали через турагентство запрос на визу для Риты. У нее был советский заграничный паспорт, выданный в советском консульстве в Лондоне. С таким паспортом требовались визы не только на въезд, но и на выезд из СССР. Въехать в Советский Союз без таких виз можно было, но на паспортном контроле в аэропорту паспорт могли отобрать. К июлю турагентство «Express Boyd Limited», формировавшее группу научных туристов в СССР, сообщило нам, что в визе для поездки на конгресс отказано. Позднее стало известно, что и тезисы нашего доклада не включены в сборник рефератов постерных сессий. Протестовать по этому поводу мы не стали.

К этому времени у организаторов конгресса появились другие проблемы. Вице-президентами конгресса были американский генетик Джеймс Кроу и советский селекционер академик Н. В. Цицин. Кроу, как я писал ранее (см. главу 38), руководил отделом генетики Мэдисонского университета. У него на кафедре получила грант Раиса Львовна Берг, тоже подавшая заявку на участие в конгрессе. В письме от 25 июня она сообщила:

«Дела с конгрессом приняли неожиданный, в некотором смысле прискорбный оборот. Кроу отказался ехать и написал Цицину письмо, что расправа с Юрием Орловым тому причиной. Это письмо будет напечатано в “Science”, разослано всем вице-президентам и всем членам Американского генетического общества. Очень мало кто устремится ехать. Кроу написал, что, если решение суда по поводу Орлова будет изменено, он тоже изменит свое решение. Только тому не быть, и Кроу сам не верит, что поможет Орлову своим отказом… Я написала письма Брежневу и Добрынину, прося спасти конгресс и дать для этого амнистию политзаключенным: Орлову, Ковалеву, Щаранскому и Гинзбургу…»

О бойкоте Генетического конгресса в Москве вскоре заявила и группа французских генетиков. К ней присоединились некоторые известные мне британские ученые. Бойкот мог быстро распространиться, так как в Москве именно на июль, за месяц до открытия конгресса, готовились суды над Анатолием Щаранским и Александром Гинзбургом, арестованным в 1977 году. Менять уже рассылаемую программу пленарных заседаний и симпозиумов было поздно. Генетики из Израиля решили ехать и протестовать против судов непосредственно в Москве. Но выдача им виз была приостановлена. Так Генетический конгресс в Москве, запланированный как признание заслуг советской генетики, переборовшей с большими жертвами псевдоучения недавнего прошлого, стал заложником политической конфронтации.

Юрий Орлов

С Юрием Орловым я познакомился в 1972 году на квартире у Валентина Турчина. Орлов, доктор физико-математических наук и член-корреспондент Академии наук Армянской ССР, только что переехал в Москву из Армении, где много лет работал в Ереванском физическом институте, известном своим уникальным кольцевым ускорителем элементарных частиц. Турчин привлек Орлова к работе советской секции «Международной Амнистии» («Amnesty International»), председателем которой Турчин объявил самого себя. Я подчеркиваю этот факт самоназначения, так как в штаб-квартиру этой организации в Лондоне меня приглашали для консультации и объяснений. Мне сказали, что Турчин действовал без их согласия и даже вопреки их рекомендациям. Создание национальных секций и назначение их руководителей было прерогативой Центра, распоряжающегося финансовыми средствами из различных пожертвований и дотаций, а не местных активистов. Устав «Международной Амнистии» разрешал создание национальных секций лишь в демократических странах. В коммунистических странах, где само участие в деятельности независимых международных организаций могло стать поводом для политических репрессий, разрешалось действовать на свой страх и риск лишь членам-добровольцам в индивидуальном порядке. Они могли протестовать путем переписки по поводу политических репрессий в других странах, но не в своей собственной. Логика этого правила была простой: «Амнистия» создавалась для сокращения числа политических заключенных, а не увеличения.

12 мая 1976 года на пресс-конференции для иностранных журналистов, созванной на квартире А. Д. Сахарова, Юрий Орлов объявил о создании Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, которую впоследствии стали называть Московской Хельсинкской группой. Эта группа взяла на себя обязательство наблюдать за тем, как правительство СССР соблюдает соглашение, подписанное в 1975 году в Хельсинки (Helsinki Accords) всеми странами Европы и Северной Америки и направленное в основном на сохранение границ уже существующих на этом пространстве государств. В соглашении содержалось множество различных обязательств о соблюдении прав человека в этих государствах, однако никакой организации по наблюдению за их выполнением не было создано. Предполагалось, что таким наблюдением будет заниматься какой-либо комитет ООН. Группа, созданная Юрием Орловым, объявила о своей ассоциации с ООН. С этого времени рапорты Московской Хельсинкской группы о нарушениях правительством СССР взятых на себя обязательств по правам человека стали поступать в ООН за подписью Орлова. Копии этих рапортов раздавались в Москве посольствам и иностранным журналистам. Кроме Орлова в состав членов-учредителей Московской Хельсинкской группы вошли: Елена Боннэр, Александр Гинзбург, Анатолий Щаранский, Петр Григоренко, Людмила Алексеева, Валентин Турчин и еще несколько человек. Рой, которому предложили членство в этой группе, отказался. Он возражал против двух пунктов ее Декларации:

«“Группа принимает непосредственно от советских граждан письменные жалобы…” и “Группа намерена обращаться к главам правительств с просьбами о создании международных комиссий для проверки информации на месте, так как Группа не всегда будет иметь возможность производить собственную прямую проверку столь ответственной информации…” – Если сами не могут проверить, то какая “международная комиссия” сможет проверить?» – писал