Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

Крошка Доррит предпочла бы поехать к миссисГоуэн одна; но мисс Фанни, которая все не могла опомниться после устроеннойдядюшкой сцены (хотя прошло уже больше суток), навязалась ей в спутницы. Сестрысели в одну из гондол, дожидавшихся под окнами, и с большой помпой, всопровождении курьера, отбыли к месту назначения. Впрочем, помпа, по совестиговоря, была тут совершенно излишней, ибо сторона, в которой жили Гоуэны, оказалась,по выражению возмущенной Фанни, «форменной трущобой», и, чтобы попасть туда, импришлось пробираться через бесконечную путаницу узеньких каналов, которые та жемисс Фанни пренебрежительно назвала «канавами».

Дом, расположенный на пустынном островке,выглядел так, словно он оторвался откуда-то, и его случайно прибило сюда вместес одиноким виноградным кустом, на вид не менее жалким, чем какие-то потрепанныеличности, растянувшиеся под ним в холодке. Окружающий пейзаж составляли:церковь, взятая в леса для ремонта, должно быть лет сто, не меньше, тому назад,поскольку за это время сами леса успели сгнить и частью обвалиться; белье,развешанное для просушки; дома, которые стояли вразброд, наклонившись в разныестороны, и были очень похожи на нарезанные кое-как куски сыру доадамовой поры,заплесневелые и кишащие червями; и фантастическая пестрядь окон с оторваннымиили покривившимися ставнями и каким-то грязным тряпьем, свисавшим отовсюду.

В первом этаже дома помещался банк —неожиданный сюрприз для каждого солидного коммерсанта, прибывшего сюда сзапасом законов для всего человечества, изготовленных в Англии; и двасухопарых, бородатых конторщика в зеленых бархатных шапочках, украшенныхзолотыми кистями, стояли, похожие на высушенных кузнечиков, за невысокойстойкой в небольшой комнатке, где не видно было других предметов, кромераскрытого несгораемого шкафа, зиявшего пустотой, графина для воды и обоев свеночками из роз; и где тем не менее, словно по мановению руки, выкладывалисьперед предъявителем чека целые горы пятифранковых монет. Под банком находилосьпомещение из нескольких комнат с железными решетками на окнах — ни дать нивзять, тюрьма для проштрафившихся крыс. Над банком была расположена резиденциямиссис Гоуэн.

Хотя сырость разрисовала здесь стены наподобиенемых карт, по которым любознательные жильцы могли бы изучать географию; хотяразнокалиберная мебель была покрыта пятнами плесени, а обивка ее истрепалась иполиняла; хотя во всех комнатах стоял особый венецианский запах — запах стоялойводы и водорослей, — все же эта резиденция оказалась лучше, чем можно былоожидать. Двери отворил человек с физиономией раскаявшегося убийцы — нанятый наместе слуга; он приветливо заулыбался, гостьям и проводил их в комнату миссисГоуэн, которой доложил, что ее желают видеть две прекрасные английские леди.

Миссис Гоуэн с некоторой поспешностью сложилав корзиночку свое рукоделие и встала навстречу сестрам. Мисс Фанни рассыпаласьв любезностях, пустословя с воодушевлением испытанного ветерана светской жизни.

— Папа крайне огорчен, — щебетала она, — чтоне мог нам сопутствовать (он совершенно не принадлежит себе, ведь у нас столькознакомых, просто ужас!); но он наказал, чтобы я непременно передала егокарточку мистеру Гоуэну. Позвольте уж мне, для облегчения своей совести, сразуисполнить это поручение, которое я выслушала раз двадцать, и положить карточкувон на тот столик.

Что она и сделала, с непринужденностьюветерана.

— Нам так приятно было узнать, что вы знакомыс Мердлами, — продолжала Фанни. — Мы надеемся, это даст нам возможность чащевстречать вас в обществе.

— Семья Мердл в дружбе с родными мистераГоуэна, — отвечала миссис Гоуэн. — Я еще не имела удовольствия личнопознакомиться с миссис Мердл, но, вероятно, буду представлена ей в Риме.

— Вот как! — сказала Фанни, великодушно нестараясь подчеркнуть преимущества своего положения. — Я уверена, она вампонравится.

— Вы ее близко знаете?

— Ах, мой бог, — отвечала Фанни, выразительнопожимая своими округлыми плечиками, — в Лондоне все друг друга знают. Мы с нейнедавно повстречались на пути сюда, и признаться, папа было рассердился на нее,что она заняла одну из оставленных для нас комнат. Но это миленькоенедоразумение быстро уладилось, и мы расстались лучшими друзьями.

За все это время Крошка Доррит еще ни словомне обменялась с миссис Гоуэн, но, как видно, они отлично понимали друг друга ибез слов. Гостья смотрела на хозяйку с живым и неослабным интересом,взволнованно вслушивалась в звук ее голоса, не упускала ни одной мелочи в нейсамой, в том, что ее окружало, что так или иначе было связано с нею. Ещеникогда Крошка Доррит не улавливала так чутко малейшую смену чужого настроения— разве только в одном случае.

— Как ваше здоровье после той ночи в горах? —спросила она наконец.

— Отлично, дружочек. А ваше как?

— О, я всегда здорова, — смущенно сказалаКрошка Доррит. — Я — да, благодарю вас.

Ей не было причины запинаться и путаться,кроме разве того, что миссис Гоуэн, отвечая на вопрос, коснулась ее руки ивзгляды их встретились. Какая-то боязливая грусть, увиденная Крошкой Доррит вглубине больших ласковых глаз, заставила ее на миг осечься.

— А вы, верно, не подозреваете, что совсемпленили моего мужа, — сказала миссис Гоуэн, — впору мне приревновать!

Крошка Доррит, краснея, покачала головой.

— Если он вам повторит то, что говорил мне, выуслышите, что вы — просто чудо по своему спокойствию и уменью быстро прийти напомощь в беде.

— Мистер Гоуэн слишком лестного мнения обомне, — сказала Крошка Доррит.

— Не нахожу; зато я нахожу, что мне следуетсообщить ему, что вы здесь. Он мне не простит, если я отпущу вас — вас и миссДоррит, — не сказав ему об этом. Вы позволите? Вас не смутит беспорядокмастерской художника?

Мисс Фанни, к которой были обращены этивопросы, любезно отвечала, что, напротив, она будет в восторге, ведь это такинтересно. Миссис Гоуэн на миг исчезла за дверью, и тотчас же возвратилась.

— Генри вас очень просит зайти, — сказала она.— Я знала, что он обрадуется!

Первое, что увидела Крошка Доррит, переступивпорог мастерской, был Бландуа из Парижа; в широком плаще и надвинутой на глазашляпе он стоял на подмостках в углу, совершенно такой же, как в тот день, когдаон стоял на Большом Сен-Бернаре и руки деревянных скелетов, словнопредостерегая, указывали на него. Она с испугом попятилась от этой фигуры,несмотря на любезную улыбку, которою была встречена.