Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

— Вот моя карточка. — Я протянула ему визитку. — И давайтемы с вами сразу условимся. Если появятся новые подробности или какие-нибудьсообщения об исчезнувшем мальчике, то вы сначала позвоните мне. Не отцу и нематери, а именно мне. Я их законный представитель. И учтите, что у его отцабольное сердце и ему много лет. Если вы вдруг «случайно» позвоните и сообщите,что тело мальчика где-то нашли, его отец может просто не выдержать. И всяответственность за его болезнь или, не дай бог, смерть ляжет на вас. Вы меня поняли?Я вас предупреждаю официально.

— Не нужно меня пугать, — огрызнулся Сердюков, но по еголицу я уже поняла, что профессору Левчеву он звонить не будет. Лишниенеприятности ему не нужны.

Я попрощалась с этим человекоподобным и вышла из управлениямилиции. Был четвертый час. У меня окончательно испортилось настроение. А чегоя, собственно, ждала? Если мне удалось выяснить столь неприятные подробности изжизни Константина Левчева за один день, то почему милиция не могла их узнать затри? Все правильно. Они сразу выяснили, чем именно увлекался исчезнувшийподросток. Его пагубное влечение было слишком явным. Я до сих пор глубокоубеждена, что все наркоторговцы в любом районе Москвы, Нью-Йорка или Парижанаходятся под контролем правоохранительных органов. О них знают и в милиции, ив полиции. Но кому-то выгодно до поры до времени их не трогать. Ведь еслиубираешь одного, который сливает тебе всю информацию, то на его месте сразупоявляются трое неуправляемых кретинов, которые, во-первых, уже не работают на полицию,во-вторых, конкурируют друг с другом, а в-третьих, не соблюдают некоторыхнегласных правил. Ведь торговцы наркотиков на самом деле это не просто гуляющиесами по себе «мартовские коты». Они знают правила. Не продавать наркотиковдетям, сообщать о неуправляемых маньяках и психах, не доводить людей, сидящихна последней дозе, до отчаянных срывов, делиться всей информацией, отстегивать,если нужно, причитающуюся долю не только своему боссу и поставщикам, но и своимкураторам от местной мафии и местной полиции. Или милиции, смотря, где этопроисходит. В общем, правила очень жесткие и четкие. И поэтому я уверена, что,если где-нибудь власти захотят по-настоящему бороться с торговцами наркотиками,они придушат эту гниду довольно быстро. Но что будет потом?

Очевидно, этот вопрос задают себе многие аналитикиправоохранительных служб мира. Что делать с миллионами наркоманов, которымнужны их дозы? Легализовать наркотики, как в Голландии? Разрешить их продажу?Но это невозможно, общество не примет таких нововведений. Отпускать наркотикичерез аптеки? Представляете, какие начнутся злоупотребления?! Вообще лишитьнаркоманов их привычных доз? Тоже не выход. Они выйдут на улицы в поискахнужного им дурмана. Будут убивать и грабить, насиловать и жечь. Лучше одной рукойбороться с поставщиками крупных партий наркотиков, а другой — разрешать мелкимпродавцам сбивать напряжение в обществе.

Я посмотрела на часы. И поняла, что еще успею заехать кодному из мальчиков. Глянув на адреса, выбирала, к кому из них лучше поехать. Ивыбрала Антона Григорьева. Откуда мне было знать, что случится завтра? И вообщепочему я выбрала именно его? Случайность? Интуиция? Что-то почувствовала? Незнаю. Я потом долго это анализировала, но так и не пришла ни к какому выводу. Язаправила машину и поехала к другу Кости. Мне было о чем его спросить.

Никогда не думала, что в центре города еще сохранились такиедома — старые, кирпичные, трехэтажные, оставшиеся еще с прошлого или даже спозапрошлого века. Наверное, их скоро будут сносить, но пока такие дома вцентре лужковской Москвы выглядят явным анахронизмом. Я подъехала к нужному мнедому и с трудом припарковала машину между грузовиком и небольшиммини-автобусом. Затем вышла из автомобиля, надеясь, что грузовик сумеетотъехать осторожно, не задев моей машины. Хотя если водитель болван, он можетпоцарапать мой автомобиль. Нужно будет не задерживаться у Григорьевых. Я вошлаво двор и огляделась. В нужном мне доме был только один подъезд, рядом скоторым стояли мусорные баки. Двор выглядел чистым. Я вошла в подъезд иподнялась на второй этаж. Мне была нужна шестая квартира. А это как раз навтором этаже. В подъезде пахло кошками. Я позвонила и довольно долго ждала,когда мне откроют, слушая крики за дверью. Кто-то кричал, что нужно открыть.Женский голос отвечал, что открыть не может. Переговоры длились секунд сорок. Ятерпеливо ждала. Наконец дверь открылась. На пороге стоял пожилой мужчина летшестидесяти пяти. На нем были белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, итемные брюки. В фигуре чувствовалась военная выправка. Худощавое лицо,кустистые брови, длинный нос с горбинкой. Он строго посмотрел на меня иотрывисто спросил:

— Кто вы такая?

— Моя фамилия Моржикова. Ксения Моржикова. Я адвокат. Мненужны Григорьевы.

— Это мы, — ответил мужчина. — А кто именно вам нужен?

— Я хотела бы поговорить с Антоном Григорьевым. — Я пыталасьдогадаться — это отец или дедушка мальчика? Скорее дедушка.

— Он скоро будет, — кивнул мне мужчина. — Заходите.

Я вошла в квартиру. Пахло обедом. Мужчина проводил меня вбольшую комнату, где я уселась на диван. Из другой комнаты вышла девушка летдвадцати с полотенцем на плечах и недоуменно уставилась на меня.

— Здравствуйте, — кивнула я ей.

— Здрасьте. — Девушка посмотрела на дедушку. — А кто это?

— Адвокат. Пришла поговорить с Антоном, — пояснил тот.

— А что он опять натворил? — испугалась девушка. И спросилауже у меня: — Зачем он вам нужен?

— Хочу с ним поговорить, — ответила я, еще не совсемориентируясь, что здесь происходит. В этот момент в комнате появляется женщиналет сорока со светлыми волосами, собранными в пучок, немного красноватым лицоми зелеными глазами. Наверное, в молодости она была очень красивой,подсознательно отметила я. И почувствовала, что ненавижу себя за такие мысли.Что значит — в молодости? Выходит, и я в молодости была ничего? А сейчас мнетридцать девять и моя молодость уже позади. Увы. Как ни грустно признавать.

— Кто вы такая? — тоже спросила женщина. — Зачем вы пришли?

Похоже, в этом доме у всех была какая-то непонятная реакцияна чужих. Чего они опасаются? И почему такая неприкрытая агрессия?

— Я адвокат. Моя фамилия Моржикова. Я представляю интересысемьи Левчевых. Вы, наверное, слышали, что пропал их мальчик. КонстантинЛевчев.

— Мы ничего не знаем, — быстро ответила женщина, — и вообщея не понимаю, почему вы пришли к нам.

— Мне говорили, что Антон и исчезнувший Костя были друзьями.

— Вам сообщили неправильно.

— Извините. — Я поднялась с дивана. — Очевидно, произошлонедоразумение. Простите, с кем я говорю?

— Я мать Антона, — представилась женщина. — Меня зовут ЕленаСтепановна.