Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

ненамного в лучшем состоянии. Диего Мендес вспоминал, что «всех людей с насосами, котлами и другими сосудами было недостаточно, чтобы вычерпывать воду, проникавшую через червоточины». С двумя гнилыми кораблями, только одной шлюпкой и при острой нехватке провизии ситуация вырисовывалась далеко не радужной.

Обогнув скалистые мысы за Портобелло, искалеченные суда двинулись на восток мимо Ретрете, в залив Сан-Биас. По нашему мнению, это самая красивая страна, открытая Колумбом во время Четвертого путешествия, и лучшее место для зимнего плавания, которое любой из нас когда-либо ожидал увидеть. В Сан-Биас-Пойнт береговая линия, простирающаяся на восток, уходит на юг примерно на 7 миль, а сам полуостров обрывается неровной линией покрытых лесом песчаных рифов, которые Колумб уместно назвал Las Barabas[324]. Они лежали примерно в лиге от материка и в то время были необитаемы. Флот провел ночь на якоре у одного из Лас-Барбас, и кто-то из лоцманов, неудачно прицелившись в Полярную звезду, сообщил о широте 13°30′, что на четыре градуса больше истинного значения. Современное название этих островов, архипелаг Де-лас-Мулатас, в высшей степени неуместно, поскольку населяющие их сегодня индейцы куна-куна или сан-биас сохранили свои язык, обычаи, чистоту крови и достоинство. Во время возведения Панамского канала один высокопоставленный чиновник попытался купить песок одного из рифов в этом регионе для использования в строительстве. Правящий касик ответил: «Тот, кто создал этот песок, сделал его для куна-куна, которых уже нет в живых, для тех, кто здесь сегодня, а также для тех, кто придет после нас. Значит, он не только наш, и мы не можем его продать».

Покороса – так звали касика куна-куна в 1503 году – был не против торговли, но Колумб слишком беспокоился о кораблях, чтобы тратить время на бартер. Он даже не упоминает в своих записях зубчатые Кордильеры, линия неба которых проходит в 10 милях от побережья, или великолепный лесной покров из ценных пород дерева, где превосходные мачтовые сосны сочетаются с красными, атласными, эбеновыми и розовыми деревьями, бывшими в колониальные времена главным экспортным товаром этого региона.

Через восемь дней, 1 мая, находясь примерно в 125 милях от Портобелло, флот достиг континентального мыса, который Колумб без видимой причины почему-то назвал Марморео (Мраморный). По всей вероятности, это был Пунта-де-Москито на 9°07′ северной широты и 77°52′ западной долготы. «Поскольку побережье здесь начало определенно отклоняться на юго-восток к Дарьенскому заливу, лоцманы и капитаны судов, полагавшие, что они уже находятся к востоку от Карибов, убедили Колумба покинуть материк и направиться к Эспаньоле. Однако их фактическое местоположение находилось прямо к югу от Ямайки и примерно в 900 милях к востоку от Карибских островов! Колумбу было бы лучше пересечь Дарьенский залив и пройти вдоль побережья до Кабо-де-ла-Вела, прежде чем отправиться в путь. В этом случае у него был бы неплохой шанс добраться до Эспаньолы на одном судне, воспользовавшись легкими восточными пассатами, которые преобладают летом.

Сам Колумб замечал в этот момент, что было бесполезно пытаться плыть по ветру в западной части Карибского моря, причем вовсе не потому, что корабли были плохо спроектированы или неуклюжи – по его словам, даже лучшие португальские каравеллы для этого не годились, – а потому, что ветер и течение, действуя воедино, делают невозможным продвижение под парусом «на носу», с близкого расстояния. Следовательно, в этих условиях флоту было бы крайне разумно двигаться дальше на восток вдоль берега, где имелась временная защита от мелких островов, а по ночам задували береговые бризы. Из точки в нескольких сотнях миль к востоку Колумб имел все шансы как можно быстрее добраться до Эспаньолы. Но береговая линия от Лас-Мулатас до Кабо-де-ла-Вела тогда еще была не изучена, и даже Адмирал иногда должен уважать общественное мнение. Очень трудно командовать кораблем, когда экипаж считает, что командир делает что-то абсолютно неправильное и ведет на верную гибель. Очевидно, лоцманы убедили людей, что если в ближайшее время они не повернут на север, то пропустят Наветренные острова, а поскольку доски с каждым днем становились все более трухлявыми, это означало только одно – пойти ко дну. Итак, вопреки здравому смыслу, Колумб в последний раз попрощался с Американским континентом и направился настолько близко к северу, насколько позволял ветер.

О следующем этапе этого путешествия у нас имеются лишь самые незначительные подробности. «В понедельник, 1 мая 1503 года, мы держали курс на север, при восточных ветрах и течениях, – писал Фернандо, – всегда стараясь плыть как можно ближе к ветру. Хотя все лоцманы настаивали на том, что мы прошли восточнее Карибов, Адмирал опасался, что нам не удастся добраться до Эспаньолы. Так и случилось, потому что в среду, 10 мая, мы встретили два очень маленьких почти плоских островка, полные черепах, отсюда они и получили название Лас-Тортугас». Это были Малый Кайман и Кайман-Брак, расположенные примерно в 115 милях к северо-западу от Ямайки и по-прежнему являющиеся крупным центром разведения черепах. Прямой курс к этим островам от Москито-Пойнт составляет 650 миль, двигаясь 349° на норд-норд-вест, однако фактический курс, должно быть, был намного длиннее, поскольку ветер часто менялся, а экваториальное течение сносило с востока на запад от 10 до 50 миль в день. Тем не менее даже в таких условиях и учитывая, что корабельные доски стали напоминать пчелиные соты, «Капитана» и «Сантьяго» показали очень впечатляющий результат, преодолевая в среднем 72 мили в день. Кроме того, каравеллам посчастливилось благополучно пройти между Педро, Серранильей и другими подводными рифами.

Флот не делал остановку на Кайманах. «Вечером следующей пятницы (12 мая), пройдя 30 лиг, мы прибыли на Жардин-де-ла-Рейна, представляющий очень большое скопление островов на южной стороне Кубы» – так писал «реалист» Фернандо, но его отец характерно доложил монархам: «Я прибыл 13 мая в провинцию Манги, являющуюся частью Катая». Он никогда бы не отказался от идеи, что Куба принадлежит Азиатскому материку.

Место, где моряки высадились на Кубе, было частью Лаберинто-де-Дозе-Легуас – юго-западным краем группы островов, названных Эль-Жардин-де-ла-Рейна во время Второго путешествия. Бухты Бретон и Синко Балас образуют там узкую скалистую гавань, которую мы исследовали в 1940 году и пришли к выводу, что именно в ней укрылся флот Адмирала. Диего Мендес, несмотря на лояльность Колумбу, тоже считал, что лоцманы были правы, и писал в своем повествовании: «Таким образом, мы оказались от Кастилии на 300 лиг дальше, чем при уходе из Верагуа». На самом же деле Колумб «потерял» около 90 миль на востоке, но зато «набрал» более 700 миль на севере. Уверен, что ни один человек не