Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

линии построили импровизированные крытые хижины, а артиллерию и стрелковое оружие разместили таким образом, чтобы люди могли отражать атаки не только с кораблей и оставшейся шлюпки, но и непосредственно с берега. Две каравеллы, посаженные таким образом борт к борту, как заметил Фернандо, превратились не только в подобие крепостного укрепления, но и в сухое жилище. Поблизости находились два хороших ручья с пресной водой, а примерно в полумиле от них – большая индейская деревня Майма, удобная, как источник снабжения провизией. Вряд ли было можно найти более подходящее места на северном побережье Ямайки.

Теперь экипаж находился в относительной безопасности. Диего Мендес заметил, что единственная угроза заключалась в том, что индейцы могли подкрасться к ним ночью и поджечь импровизированные хижины. Самая первая нерешенная проблема моряков заключалась в отсутствии пищи, так как все корабельные запасы были испорчены или израсходованы. Из первоначального состава в 140 человек 6 умерли или дезертировали, не дойдя до Верагуа, 12 были убиты в бою при Белене, еще 6 умерли позже. Итого без еды осталось 116 ртов, а испанцы тех дней считались неплохими едоками. Колумб знал, что Ямайка густонаселена, и, хотя местные жители придерживались той же культуры тайное, как жители Кубы и Багамских островов, и были «защищены» абсолютным отсутствием золота, они проявили завидную стойкость во время Второго путешествия. Другими словами, по собственному опыту Адмирал хорошо помнил, что даже безобидных тайное можно ввести в отчаяние неблаговидными поступками испанцев. Если бы Колумб позволил своим людям, которые были «непослушны от природы», бегать по стране, врываться в дома индейцев и забирать все, что плохо лежит, он бы всколыхнул против себя все местное население, как это произошло в Ретрете. Людям было приказано оставаться на борту, без выхода на берег без отдельного разрешения. Капитан Диего Мендес с тремя товарищами отправился на разведку с целью выяснить, можно ли дипломатическим путем раздобыть продовольствие.

Мендес рассказывает, что, отдав последние порции сухарей и вина, «с мечом в руке и тремя спутниками» отправился вглубь страны. «И Богу было угодно, чтобы я нашел людей настолько кроткими, что они не причинили мне никакого вреда, но были дружелюбны и давали мне поесть по доброй воле». В деревне под названием Агуакадиба он договорился с индейцами, чтобы они доставляли на корабли хлеб из маниоки, охотничью добычу и выловленную рыбу, что они с радостью делали в обмен на испанские побрякушки. Фернандо сообщает нам некоторые детали согласованного «прейскуранта»: две крупные хутии за шнурок, лепешка из маниоки за две или три стеклянные бусины, большое количество чего угодно за соколиный колокольчик. Большое значение здесь приобретали случайные подарки, преподнесенные касикам или другим важным лицам, в виде красного колпака, зеркала или ножниц. Мендес отправил одного из своих людей, чтобы сообщить новости Адмиралу, а затем ушел в другую деревню, где заключил аналогичное соглашение (еще один из спутников отправился обратно). Наконец Мендес добрался до великого касика по имени Уарео, который горел желанием приступить к торговле. С сообщением об этом к Адмиралу ушел третий товарищ Мендеса. Уарео дал испанцу двух сопровождающих индейцев в качестве носильщиков: «один нес гамак, в котором я спал, а другой – еду». На восточной оконечности острова Мендес встретил касика по имени Амейро, с которым вступил в тесные дружеские отношения и даже обменялся с ним именами в знак вечной дружбы. За медный шлем, плащ и старую рубаху он выторговал у касика превосходное каноэ, управляемое шестью индейскими гребцами, с запасом провизии и с триумфом вернулся морем в Санта-Глорию. Колумб обнимал своего посланца как мог, поскольку на борту стоявших на мели каравелл уже не оставалось ни крошки и испанцы умирали с голоду (лично я так и не выяснил, какие обстоятельства помешали испанцам наловить рыбы или выменять кукурузу и маниоку у индейцев из соседней деревни Майма). Через некоторое время ближние и дальние туземцы стали ежедневно приходить к судам с запасами продовольствия, и в течение нескольких месяцев вопрос голодной смерти отпал сам собой.

Другая проблема заключалась в возвращении домой. Более поздние мореплаватели, знающие о том, что случилось с их предшественниками, всегда брали с собой топоры, рубанки и другие плотницкие инструменты для превращения деревьев в корабельную древесину, но у Колумба ничего подобного не имелось, а оба конопатчика были убиты при Белене. Его люди не смогли бы капитально отремонтировать «Капитану» и «Сантьяго», не говоря уже о том, чтобы построить новое судно. Никто не ожидал, что с Эспаньолы отправят корабль на их поиски, а вероятность того, что какой-нибудь исследователь отправится этим же путем, равнялась нулю. Ни один испанец, насколько нам известно, даже не посещал Кубу или Ямайку с 1494 года, за исключением двух каравелл второго плавания де Охеды, который зашел к южному побережью Ямайки из Кабо-де-ла-Вела в 1502 году в поисках провизии. Причина этому вполне очевидна: Колумб сообщил, что там нет золота. Следовательно, единственным возможным средством спасения была отправка гонца на индейском каноэ на Эспаньолу и фрахтовка там каравеллы. Должно быть, это было то самое каноэ Мендеса, поскольку единственная корабельная шлюпка, спасенная в бою при Белене, затем была потеряна при сильном ветре у Кайо-Бретона.

Колумб высказал свое мнение по этому поводу Диего Мендесу в июле, призывая поторопиться. В любой момент непостоянные туземцы могли устать от торговли провизией и напасть на корабли, а также и сами испанцы, которым наскучило и опротивело принудительное заключение «на борту без берега», могли выйти из-под контроля. Мендес возражал, что неудивительно: путь от восточной оконечности Ямайки до западного мыса Эспаньолы составлял 105 миль против ветра и течения, а еще 350 миль предстояло пройти вдоль берега, прежде чем достичь Санто-Доминго. Более того, он заявил Колумбу, что доверие, которое Адмирал ему оказывал в различных случаях, вызывает ревность экипажа. Исходя из этого Мендес предложил созвать всех офицеров и предложить им это путешествие на каноэ. В случае если добровольцев не найдется, он сам, Диего Мендес, снова рискнет своей жизнью ради службы Адмиралу. Все произошло именно так, как он и предсказывал: остальные отказались, а Мендес автоматически оказался «добровольцем».

Очень поспешно, так как Диего хотел немедленно отправиться в путь, Колумб в своей палубной каюте сочинил письмо государям Lettera Rarissima. Оно в полной мере отразило работу человека, страдающего как душевно, так и физически. Его речь, местами бессвязная, страдающая явными преувеличениями, перемежалась обсуждениями космографии и видений Белена или внезапными приземленными анекдотами вроде драки пекари и обезьяны в Кариае. Он