Сны инкуба - Лорел Гамильтон

— Если будете ссориться, слезайте с меня, —сказала я.

Трудновато добавить в голос нужной властности, когда тылежишь голая, а они тебя держат, но у меня получилось. Ко мне вернулся мойобычный голос, без придыхания, без сексуальности — мой, и все.

— Не мне решать, ma petite, — ответилЖан-Клод. — Ричард, мы собираемся ссориться?

Снова от него пахнуло тем же горячим ветром. Полоса жарапрошла как что-то твёрдое по коже. Будто пальцы жара пробежались по мне,касаясь мест, которые Ричард намеренно обошёл. И когда ищущее тепло сталогладить между ног, я ахнула и сумела произнести:

— Прекрати! Что бы это ни было, прекрати!

Жар пошёл выше по мне как по живой лестнице.

— Больно? — спросил Ричард, но глядел не на меня,а на Жан-Клода.

— Нет.

Сила стала ласкать мне груди, будто огромное чудовищедыхнуло на них жаром. Я задёргалась, закрыла глаза, выгибая шею.

Потом открыла их и увидела лицо Жан-Клода — такое жеблагожелательное, непроницаемое, закрытое.

— Все в порядке, ma petite?

Я кивнула. Может быть, я бы сказала что-нибудь другое, носила Ричарда гладила меня по горлу, текла по губам, и во рту стало жарко, будтона язык пролилась горячая вязкая жидкость. Глядя в полночно-синие глазаЖан-Клода, я прошептала:

— Ричард!

Жан-Клод наклонился ко мне, сильнее прижимая рукамизапястья, и чем ниже он наклонялся, тем крепче, получалось, он меня держал. Яуже открыла губы, но он остановился, чуть не дойдя до поцелуя, и лизнул воздухнад моими губами. Сперва я подумала, что он просто промахнулся, но он поднялголову и посмотрел на Ричарда:

— Это что за игра?

— Не только вы с ней получили новую силу, когда онапривязала себя к Дамиану и Натэниелу…

Голос Ричарда не был довольным, когда он это говорил, насамом деле, злость вернулась. И она прямо переходила в силу, так что полосаобжигающего жара полыхнула у меня вверх по телу и вырвала из горла стон.

Жан-Клод припал ко мне ртом, и вложил в поцелуй силу.Благословенная прохлада скользнула по языку, в горло, ледяной полосой по телу,охлаждая весь жар. Как будто сила Ричарда ждала этой минуты — она бросиласьвперёд, и вдруг я оказалась покрыта силой их обоих — моё тело оказалось ифитилём, по которому поднимался жар Ричарда, и водостоком для прохладной водыЖан-Клода. Но быть одновременно водой и огнём невозможно. Нельзя гореть итонуть в одно и то же время. Моё тело пыталось, оно пыталось быть холодным игорячим, водой и пламенем, жизнью и смертью. Но постойте! Это последнее, самоепоследнее, мы поняли — моя сила и я. Жизнь и смерть, особенно смерть.

У меня сила не просто поднялась — она снесла щиты, какнаводнение сносит плотину, и сила этого потока, столь долго сдерживаемая,захлестнула нас всех. Не прочь она смыла нас, а бросила друг к другу. Мы стоялина коленях на кровати, и Ричард прижимался ко мне спереди, а Жан-Клод — сзади.Говорят, что нет света без тени, добра без зла, мужского без женского, правдыбез лжи. Ничто не может существовать, если не существует его прямаяпротивоположность. Не знаю, правда ли это, но в этот миг я поняла, что однойпротивоположности нужна другая, но одновременно существовать они тоже не могут.Это две стороны одной монеты, но что это за монета? Что за монета, котораяотделяет добро от зла, свет от тьмы, что это, что связывает их вместе, но вечноне даёт соединиться? Добро и зло, свет и тьма — не знаю, а вот если Ричард иЖан-Клод — то это я.

Я тот металл, что и разделял их, и связывал. Я — монета, аони — две стороны меня. Всегда порознь, всегда вместе, всегда различны, но одноцелое. Ричард прижимался ко мне спереди, и будто горел, будто полыхал жаром ивот-вот вспыхнет пламенем, будто солнце касалось моей кожи. Жан-Клод прижалсясзади, как вода, прохладная, холодная вода, поднявшаяся из самых глубин моря, гдеструится она холодная и чёрная, медленная, и плавают в ней незнакомые твари.Если слишком долго смотреть на солнце — ослепнешь; если нырнуть слишком глубоков море — утонешь.

Я закричала, закричала, потому что не знала, что делать ссилой. Я — их монета, но я не знала, как сковать нас воедино. Будто троихзасунуть в одно тело — с чего начать? Как запихнуть?

Но не я здесь была начальником, и не мне было искать способсложить три таких здоровенных элемента в одно целое. Прохладная сила Жан-Клодаобтекла меня, охладила ожог, коснулась на краях силы Ричарда и вынесла нас наповерхность этого метафизического моря. И он сказал почти то, что я думала:

— Я могу так подержать секунду, но когда мы в следующийраз погрузимся, нельзя сопротивляться. Мы должны отдаться этому, и друг другутоже.

— Уточни, что значит «отдаться», — сказал Ричард,и голос его был хриплым от усилия — будто он сдерживал давление колоссальноговеса со своей стороны. Может быть, так оно и было.

— Ты в теле Аниты, а я пью из тебя.

У нас не было времени сказать да или нет, или вообщечто-нибудь. Сила вдруг вернулась, будто мы открыли дверь и увидели, что домвокруг нас рушится. Времени не было. Либо мы полетим на волне этой силы, либоона нас похоронит — похоронит вместе со всеми, кого мы любим, кого клялисьзащищать. Отстраненно я подумала, что если бы у нас была четвёртая метка, плытьна волне было бы легче, но мысль исчезла под напором тела Ричарда. Он былготов, твёрд и толст, и устроил так, что Жан-Клод таким не будет. Могли быть идругие способы нас связать воедино, но Ричард лишил Жан-Клода некоторыхвариантов, и меня тоже, просто не дав тому пить. Забавно, как, пытаясь избежатьодного зла, влетаешь с размаху в другое.

Ричард втолкнулся в меня. Я была зажата, а он толст, но кактолько он стал в меня вталкиваться, страшный груз силы стал легче. Как будтотело Ричарда сломало какой-то барьер, будто моё тело — дверь, и мы вломились внеё.

Раздался сдавленный голос Ричарда:

— Туго, очень туго. Боюсь тебе повредить.

Он навис надо мной будто в упоре лёжа, и потрясающий был видмежду нашими телами. Вид, как он в меня входит.

Я схватила его за руки:

— Не останавливайся, боже ты мой, не останавливайся!

— Ты слишком зажата.

— Это ненадолго!

— Она влажная? — спросил Жан-Клод.

Ричард посмотрел на него — весьма недружелюбно.

— Да.

— Тогда ты её не травмируешь.

— Ты сам говорил, Жан-Клод, ты не так хорошо оснащён, ине знаешь, как можно травмировать женщину, даже если этого не хочешь.

Я стукнула Ричарда ладонью по плечу — до лица было недостать. Он уставился на меня, готовый разозлиться.

— Я тебе не Клер! Я тебя хочу, Ричард! Хочу, чтобы тыбыл во мне, умоляю, Ричард, пожалуйста. Только не останавливайся!