Сны инкуба - Лорел Гамильтон

Вдруг они оба оказались во мне так глубоко, как только могловыдержать моё тело. Ричард вбивался между ног, Жан-Клод между губ. Они обапопали в ритм, зеркально повторяя движения друг друга. Я старалась держать ротпошире, убрать зубы, пока Жан-Клод меня в рот имел. До сих пор я никому такогоне позволяла, вот так, чтобы во рту у меня происходило точно то же, что междуногами.

Ричард взял меня по моему слову. Он вбивал в меня так быстрои сильно, что звуки шлепков слились в сплошной плеск, и хотя это было чудесно,если бы Жан-Клод не затыкал мне рот, я могла бы попросить его выйти. Это былопочти чуть слишком, почти больно. Жан-Клод спереди был куда осторожнее, потомучто иначе нельзя, но заставлял меня держать тот же ритм — быстрый, сильный,гулкий, почти все время сглатывать слюну, едва успевая вздохнуть междутолчками. Только что я старалась вздохнуть, удерживалась, чтобы не взмолиться,а в следующий миг на меня навалился оргазм, и я кричала, а оргазм не прекращался.Я кричала, не выпуская изо рта Жан-Клода, заталкивающегося мне в рот поглубже.Кричала, и меня сводило судорогой, охватывающей их обоих. Я присасываласьсильнее и сильнее, я бёдрами наезжала на Ричарда. Только что я была готовапрекратить, а теперь я помогала им меня трахать. Била телом в них обоих, и онотанцевало между ними. Оргазм рос и рос, пока не перестало хватать одного крика,и я полоснула Жан-Клода ногтями по бокам.

Их тела напряглись одновременно — Ричард за спиной, влезая вменя на такую глубину, что я действительно заорала, но в ту же минуту нажал иЖан-Клод, и крик захлебнулся ощущением спазма в горле. У него не такой былдлинный, как у Ричарда, но он тоже так далеко проник, что о глотании речь нешла — главное было не захлебнуться. Пропустить эту горячую густоту вниз, несопротивляясь. Я отдала им в этот миг своё тело полностью. Ощутила, какнаполняет меня их наслаждение и льётся в меня, сквозь меня.

И в этот момент соединения тел, соединения такихинтимностей, как кровь, все щёлкнуло и встало на место. Мы сделали достаточно,чтобы соединить себя вместе, не открывая кровь Жан-Клоду. Может быть, все этобыло нужно, а может, нам троим надо было просто убрать защиту и перестатьссориться.

Мы свалились бездыханной колышущейся грудой. Жан-Клод вытащилсебя из меня — осторожно, — и лёг на спину, я сверху, прижав его бедра.Ричард все ещё был на мне, ещё во мне, но сейчас почти мёртвым грузом. Я быладостаточно низкорослой, а он высоким, чтобы отчасти он лежал на Жан-Клоде. Менязажало между ними.

Ричард встал на колени, так, чтобы вытащить себя из меня,потом свалился набок, приобнимая меня, но не касаясь Жан-Клода. Все ещёзапыхавшись, он спросил:

— Я тебе больно не сделал?

Я не смогла удержаться — захохотала. Я хохотала, хотя уженачинала ныть челюсть, когда схлынула волна эндорфинов. Я смеялась, хотяначинало уже ныть между ногами. Смеялась не потому, что было больно, а потомучто ощущение было отличное.

Жан-Клод тоже начал смеяться.

— Что такое? — спросил Ричард.

Мы с Жан-Клодом лежали друг на друге, не в силахпошевелиться, и смеялись. Несколько минут Ричард таращился на нас, потом у негов груди родился низкий, короткий смех. Он сдвинулся, положил на меня руку,засмеялся, и мы все трое, не в силах или не желая двинуться, смеялись.Смеялись, пока не вернулась способность двигаться, а тогда мы залезли повыше накровать и легли тихо большой тёплой голой щенячьей кучей. Я в середине, нокогда Жан-Клод головой коснулся руки Ричарда, никто из них не отодвинулся. Нето чтобы идеально, но, черт побери, очень к тому близко.

Я попробовала позвонить приятелю — охотнику на вампиров вНовом Орлеане, узнать, что это за вампы, за которыми мы гоняемся. Но Дени-ЛюкСент-Джон, охотник на вампиров и федеральный маршал, лежал в больнице, все ещё вреанимации. Они его чуть не прикончили перед отъездом из города. Все хуже ихуже.

Солнце кровавой полоской горело на западе, когда мы сЗебровски вышли из машины допрашивать первого свидетеля. Каждый раз, выходя изего машины, я подавляла чувство, что джинсы надо будет постирать. Заднеесиденье было забито бумагой и использованными упаковками фастфуда хуже любойсвалки. Переднее сиденье откровенно грязным не было, но повсюду вокруг бардакбыл такой, что смотреть противно.

— Кэти с ребятами ездят на вот этом? — спросила я,когда мы поднимались к первой квартире из списка.

— Не, они берут мини-фургон.

Я покачала головой:

— Она когда-нибудь видела этот салон?

— Ты видела наш дом? Все в порядке, все на месте. Дажев спальне идеальный порядок. Эта машина — единственное место, которое толькомоё. И здесь будет именно такой бардак, как мне хочется.

Как ни странно, а сейчас я в этом находила больше смысла,чем пару месяцев назад. Я стала постигать искусство компромисса в паре, чтораньше мне не было доступно. Не буду врать, что я уже чему-то научилась, ностала хотя бы лучше понимать.

Зебровски прочёл номер квартиры — она была на втором этаже,по бетонной дорожке с металлическими перилами. Все двери одинаковы. Я подумала,знают ли соседи, что рядом с ними живёт вампир. Просто потрясающе, скольколюдей до этого бы не додумались. Вампиры чётко отражаются у меня на радаре, такчто мимо меня они незамеченными не проходят. Но столько народу остаётсяобманутым, что меня это даже тревожит. Не знаю, потому ли, что эти люди хотятбыть обманутыми, или для них действительно не просто опознать вампира. Инепонятно, что бы меня больше встревожило: что обычные люди не умеют ихопознавать, а следовательно, я ещё дальше от нормы, чем думаю, или что людихотят быть так сильно обманутыми.

Поскольку мы искали вампиров, за которыми уже по крайнеймере два убийства, я напрягла ту часть своей сущности, которая ощущает мёртвых.Это не та же часть, что поднимает зомби. Хотя объяснять эту разницу — какформулировать различие между бирюзовым и небесно-голубым. И то, и другоеголубое, но цвет разный.

Зебровски потянулся к звонку, но я тронула его за руку:

— Пока не надо.

— Почему? — спросил он и отвёл полу измятогопальто и пиджака, чтобы коснуться рукояти пистолета на бедре. — Что-тослышишь?

— Да нет, расслабься, все путём. Просто он ещё непроснулся.

Зебровски уставился на меня озадаченно:

— Не понял?

— Я умею ощущать вампиров, если сосредоточусь,Зебровски, или если они что-нибудь делают своей силой. Этот ещё не проснулся,хотя ему полагалось бы: он же старший из них, то есть дольше других мёртв.Обычно старые просыпаются раньше, если только среди остальных нет мастера.Тогда первым просыпается мастер.

— Насчёт давно умерших я знал, — сказал он. —Но получается, что мастер вампиров, который мёртв всего два года, проснётсяраньше вампира, который мёртв уже пять лет, но не мастер?