Сны инкуба - Лорел Гамильтон

— Ну да, хотя есть вампиры, которые и за пять сотен летне наберут силы, чтобы хоть сравниться с известными мне мастерами, недостигшими ещё и пяти лет.

— Это, небось, неудачники. Шестёрки на целую вечность.

— Ага, — кивнула я и тут же ощутила искру вкомнате. Ощутила не хуже удара в живот или ниже. Когда-то я могла так ощутитьтолько вампиров, с которыми у меня есть связь, а ещё раньше это был вообще едвазаметный трепет узнавания. Значит, я не меньше чем на две ступеньки подняласьпо лестнице силы.

— Ты что это? — спросил Зебровски.

— Нет, ничего. Можешь теперь звонить.

Он глянул на меня искоса.

— Я слишком сосредоточилась, когда он проснулся. Самавиновата.

Не знаю, понял ли он этот комментарий, или уже привык к моимтараканам, но кнопку он нажал. Звонок отдался явно в не очень просторномпомещении. Многие думают, что если ты вампир, то автоматически у тебя большойдом на холме, или гроб где-нибудь в склепе. На самом деле большинство известныхмне вампиров живут в квартирах, домах, и притом как все. Вампиры, живущие внекотором обиталище вокруг своего мастера, как вот у Жан-Клода, — этоуходит в прошлое.

И мне этого не хватает. Это не ностальгия. Если мне надлежитперебить шайку вампиров, то это труднее сделать, когда они расползаются нанесколько миль. Однако сюда мы пришли не убивать — пока что. Конечно,обстоятельства могут измениться. Нам только нужно доказательство, или — взависимости от судьи — обоснованное подозрение. Когда-то меня это вполнеустраивало, а сейчас кошки скребут. Насколько мне известно, я никогда неубивала вампира, который не совершил бы преступления, но должна признать: назаре своей карьеры я не проверяла так тщательно, как делаю это сейчас. Когда-тоони для меня были просто ходячие трупы, и уложить их в землю, чтобы больше нешлялись, для меня не выглядело убийством. Тогда моя работа была легче,конфликтов меньше. Ничто так не способствует здоровому сну, как абсолютноесознание собственной праведности и грешности всех прочих.

Дверь открылась, и за ней стоял вампир, мигая на нас.Светлые волосы растрепались со сна, на боксёрские трусы он натянул джинсы, аможет, так и спал — джинсы достаточно помятые. Он щурился, и я не сразу поняла,что этот прищур постоянный, как у человека, который всю жизнь проработал подоткрытым небом без тёмных очков. Глаза светлые, почти бесцветные. Выглядел онзагорелым, но он был уже пять лет как мёртв, и загар это не мог быть.Искусственный загар входит в моду среди недавно умерших. Тех, кто не привык квиду бледнее бледного. Этот выглядел лучше других — профессиональная работа, несамоделка.

— Джек Бенчли? — спросил Зебровски.

— А кто его спрашивает?

Зебровски сверкнул значком, я сверкнула своим.

— Сержант Зебровски из Региональной ГруппыРасследования Противоестественных Событий.

— Федеральный маршал Анита Блейк.

Джек Бенчли заморгал сильнее, будто пытался проснуться.

— Блин, а с чего это ко мне завалились КомандаПризраков вместе с Истребительницей, едва солнышко зашло?

— Давайте войдём и это выясним, — предложилЗебровски.

Вампир вроде как задумался.

— Ордер у вас есть?

— Мы не собираемся обыскивать ваш дом, мистер Бенчли.Мы хотим задать вам несколько вопросов, только и всего.

Зебровски улыбался, и улыбка даже ещё не стала вымученной.

Я не пыталась улыбнуться — настроения не было.

— Какого рода вопросы?

Я ответила:

— Вопросы такого рода, как зачем вы были на той сторонереки в стрип-клубе, когда я точно знаю, что Малькольм вам велел держатьсяподальше от подобных мест.

Теперь я тоже улыбалась, но улыбка эта была скорее оскалом.Иногда улыбка, а иногда и нет. Если хотите выяснить — поднесите руку к собачьейпасти.

Бенчли явно не хотел выяснять. Теперь он вполне проснулся,проснулся и испугался. Облизав губы, он спросил:

— Вы расскажете Малькольму?

— Зависит от вашей готовности к сотрудничеству, —ответила я.

— Маршал Блейк что хочет сказать: если мы получимдостаточно информации от вас, то не будет надобности беспокоить главу ЦерквиВечной Жизни.

Зебровски по-прежнему улыбался и разговаривалблагожелательно. Наверное, роль злого копа сегодня досталась мне. Вполне меняустраивает.

— Я понял, что она хочет сказать, — сказал вампир.

Он отодвинулся в сторону, следя за тем, чтобы держать рукина виду. У Джека Бенчли, человека, были неприятности с полицией — по мелочам.Парочка пьяных дебошей, обвинение в нападении и жалоба от соседей на домашнийскандал. Ничего серьёзного, просто слишком много выпивки и мало здравогосмысла.

Когда мы вошли, он закрыл дверь и прошёл к дивану. Накофейном столике, где мусора было почти столько же, сколько у Зебровски назаднем сиденье, он нащупал сигарету и зажигалку. Потом закурил, даже неспросив, не возражаем ли мы. Очень невоспитанно.

Никаких стульев в комнате не было, так что мы осталисьстоять. Опять же невоспитанно. Хотя в такой грязи я не уверена, что села бы,будь мне даже предложено. В столь захламлённой комнате должно было бы и пахнутьзатхлостью, но не пахло. Пахло здесь как в пепельнице, но это не то, что запахгрязи. Я бывала в домах, безупречно убранных, но воняющих табачным дымом. Я некурю, и потому обоняние у меня на эти вещи не притупилось.

Он затянулся как следует, кончик сигареты засветился ярче.Вампир выпустил струйку дыма из носа и угла рта.

— Что вы хотите знать?

— Почему вы вчера ночью рано ушли из «Сапфира»? —спросила я.

Он пожал плечами:

— После одиннадцати. Я бы не назвал это «рано».

— Ладно, ладно. Так почему же вы ушли в это время?

Он посмотрел на меня, глаза его сузились за поднимающимисяструйками дыма.

— Скучно было. Те же девчонки, то жепредставление. — Он пожал плечами. — Честно говоря, эти девчонкивеселее смотрелись в те времена, когда я мог выпить.

— Да уж, — сказала я.

— В какое точно время вы оттуда ушли? — спросилЗебровски.

Бенчли ответил. Мы стали задавать обычные вопросы: когда?Почему? С кем? Был ли кто-нибудь на парковке, кто может подтвердить, что он селв машину и не задержался на стоянке?

— Задержался, — сказал Бенчли и засмеялся.Настолько сильно засмеялся, что показал клыки — такие же жёлтые от никотина,как и остальные зубы. — Я не задерживался, офицер. Я просто уехал.

Я про себя думала, можно ли сказать ему в его собственномдоме, чтобы он погасил сигарету, и сделает ли он это, если я попрошу. Если явелю ему погасить, а он этого не сделает, мы покажем слабину. Если я схвачусигарету и затушу её в пепельнице, это будет вторжение в частную жизнь. Ярешила задержать дыхание и надеяться, что он скоро докурит.