Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Я отказался подписать это “предписание”, сказав, что не считаю себя “человеком без определенных занятий” и не считаю свою деятельность “клеветнической”».

В конце апреля я получил от Роя некоторые материалы для третьего номера «Двадцатого века» и письмо, сообщавшее об обыске группой из КГБ квартиры Валентина Турчина, который делал микрофильмы материалов журнала и некоторых других работ самиздата:

«У Турчина взяли много всяких материалов, протокол обыска на 50 страницах… Так были изъяты многие твои письма, не все, конечно, но не меньше 6–7 из последних. Были изъяты вообще все книги и статьи, и твои и мои. Конфисковали и все издания “Посева”, которые перешли Турчину от Агурского… Забрали у него и все фотоаппараты и фотоустановку для микрофильмирования…»

Валентин Турчин – предсказатель Интернета

Валентин Федорович Турчин стал моим близким другом в Обнинске в 1964 году. Я уже писал о нем (см. главу 5) как о капитане обнинской команды КВН, победившей в телевизионном турнире команду Дубны. Эта победа сделала Турчина известным не только в Обнинске. В то время он работал в теоретическом отделе Физико-энергетического института (ФЭИ), где изучал проблемы, связанные с работой реакторов на быстрых и медленных нейтронах. К тридцати трем годам (он родился в 1931-м) Турчин защитил докторскую диссертацию и мог рассчитывать на блестящую академическую карьеру. В 1964 году, после публикации монографии «Медленные нейтроны», он увлекся кибернетикой и решил изменить направление своей научной деятельности. До 1964 года кибернетика в СССР почти не развивалась и считалась буржуазной наукой. Реабилитация классической генетики, после смещения Хрущева, помогла и реабилитации кибернетики и некоторых других научных отраслей. Научные дисциплины перестали делить на идеалистические и материалистические. Кибернетика возникла как научная дисциплина лишь после войны, вместе с появлением компьютеров, или электронных вычислительных машин, первоначально изобретенных в Великобритании для расшифровки германских военных кодов. Кибернетика развивалась как наука об общих закономерностях передачи информации (в машинах, в живых организмах и даже в обществе). Однако быстро появилась и другая крайность – кибернетику стали называть наукой наук. Специалисты в области кибернетики нередко считали возможным для себя выдвигать и разрабатывать концепции и идеи в политэкономии, социологии, истории, биологии и множестве других наук, не обращаясь к трудам и открытиям основоположников.

В 1965 году Турчин перешел на должность старшего научного сотрудника в Институт прикладной математики АН СССР, который возглавлял президент Академии М. В. Келдыш, и вскоре сделал крупный по тому времени вклад в науку о компьютерах – создал новый компьютерный язык, названный РЕФАЛ. Он стал заведующим лабораторией института. В Москве у Турчина, человека яркого и общительного, быстро появилось много новых друзей, среди них Рой и Владимир Лакшин. Физик Юрий Живлюк познакомил в 1970 году Турчина и с А. Д. Сахаровым. В то время я встречался с Валентином редко, и история со знаменитым «Открытым письмом А. Д. Сахарова, В. Ф. Турчина и Р. А. Медведева руководителям партии и правительства», составленным в феврале или в марте 1970 года, стала для меня неожиданностью. Инициатором этого письма был именно Турчин, который подготовил основной текст. Главная идея письма, вполне лояльного по стилю и содержанию, состояла в том, что демократизация общества коррелирует с научно-техническим прогрессом. Демократизация советской системы, к которой призывали авторы, должна привести и к ее быстрому экономическому развитию: «Демократизация должна способствовать сохранению и укреплению советского социалистического строя, социалистической экономики и наших культурных достижений и социалистической идеологии…»

По замыслу Турчина, как пишет А. Сахаров в своих «Воспоминаниях», «подписать письмо должны были пользующиеся влиянием люди либеральных взглядов – академики, писатели, кинорежиссеры и т. п.» (Париж, 1990. С. 397). Сахарову идея понравилась, но он серьезно изменил первоначальный текст и, как сам потом признавал, довольно неудачно. Первые академики, к которым обратился Сахаров, – Л. А. Арцимович, П. Л. Капица и М. А. Леонтович – подписывать «Письмо» отказались. В итоге этот документ подписали лишь Сахаров, Турчин, а затем по их просьбе и Рой Медведев. Этот шаг и стал началом активного диссидентства Турчина.

К этому времени он написал научно-популярную книгу «Феномен науки», в которой рассматривались история науки и эволюция с позиций кибернетики. Книга была одобрена издательством «Советская Россия», и в 1973 году уже планировался ее выход в Москве. Автор получил и отредактировал верстку. Однако после подписания Турчиным протестов по поводу начавшейся в прессе кампании против Сахарова издательство, по директиве сверху, расторгло договор и рассыпало набор книги. Сам Турчин вскоре был уволен из института через лишение допуска к секретным материалам. Я уже писал (см. главу 21), что Валентин сумел переслать микрофильм верстки своей книги мне в Лондон. Я предложил ее для издания сначала издательству «Macmillan», но получил отказ. Издательство «Oxford University Press» после трехмесячного рассмотрения вернуло рукопись. Я отправил ее в США в «Columbia University Press». Там книга получила хороший отзыв от крупного ученого и историка науки профессора Лорена Грехема (Loren R. Graham), читавшего в Колумбийском университете лекции по истории науки. По доверенности Турчина я вскоре подписал договор на издание этой книги, который предусматривал и выплату небольшого аванса. Перспектив получить работу по специальности, во всяком случае в Москве, у Турчина не было. В конце 1974 года он запросил разрешение на поездку в США для чтения лекций. Его приглашал директор Федерации американских ученых (FAS) Джереми Стоун, приезжавший Москву в 1973 году. В разрешении было отказано уже при рассмотрении характеристики с последнего места работы. В ней отмечалась заслуга Турчина в создании метаязыка РЕФАЛ, но в заключительном пункте говорилось, что заявления Турчина «для представителей буржуазной прессы, оправдывавшие поведение академика Сахарова, были единодушно осуждены общим собранием работников института».

У меня с Валентином Турчиным велась активная переписка, и я старался помочь его семье, в основном отправкой книг-альбомов по живописи и русской классики, но и нескольких посылок с разными вещами. В Лондоне в 1974 году (и позже) существовал небольшой польский торговый центр, который специализировался на отправке вещевых посылок в Восточную Европу и СССР. В этом центре, купив товар (в основном одежду и обувь), обычно недорого, можно было его упаковать для отправки и тут же оплатить не только почтовые расходы, но и пошлину. Доставка гарантировалась, а получатель в СССР уже ничего не должен был платить. Такие посылки я периодически отправлял нашему Саше, Рою, Турчину и некоторым другим родственникам и друзьям.

Положение Турчина, не имевшего работы, было трудным. Как научный сотрудник режимного института, обслуживавшего советские космические программы, нередко секретные, он