Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

заранее трудно. По просьбе родных и друзей нужно было достать несколько препаратов для лечения рака груди и простаты, купить два слуховых аппарата, привезти новые средства от гипертонии и новые снотворные. Советская медицина все еще сильно отставала от западной именно в области фармакологии. Первая неделя отводилась на пребывание в Калинине. Там в квартире младшей дочери Раи лежал парализованный отец Риты. За ним следил и сын Валентин. Четыре племянника и две племянницы Риты учились еще в школе. И всем жилось нелегко. В Москве Рой и друзья готовили свою программу встреч. Хотелось побывать и в Обнинске. Дима собирался послать подарки своим школьным друзьям. Но вес багажа в самолет ограничивался двадцатью килограммами. Нельзя было не навестить Тимофеева-Ресовского. Владимир Дудинцев, Валентин Турчин, Владимир Лакшин, студенческие друзья тоже готовили встречи. Но все решения можно было принимать только на месте. Пока главное – долететь и пройти пограничный и таможенный контроль, там ждала, как оказалось, именно Риту специальная группа для досмотра, личного обыска и расспросов.

В аэропорту ее встречали Рой с другом Алешей Чеботаревым, имевшим машину, и Дудинцев на своей «Волге». Рита вышла к ним с задержкой – каждую вещицу багажа и содержимое сумочки осматривали эксперты. Проверили волосы, прощупали одежду, сосчитали деньги, сумму записали в декларацию (при отлете проверят, сколько осталось). Первая, самая горячая встреча оказалась неожиданной. Наш любимый эрдельтерьер Норд, не видевший хозяйку два с половиной года, скатился кубарем с последнего этажа хрущевской пятиэтажки. До него, ждавшего на балконе, донеслись какие-то знакомые запахи или голос. Не успела Рита выйти из машины, как Норд уже облизывал ее, поднявшись на задние лапы и разорвав при этом бусы. Слышно было, как стучит от волнения его сердце.

По телефону я вечером узнал с облегчением, что все в порядке. На следующий день Рита поехала в Калинин, звонить туда я не мог, у сестры Раи не было телефона. Но открытки из Калинина приходили в Лондон быстрее, чем из Москвы. Первая была от 22 апреля, с краткими сведениями о Саше и всех родных («папа стал очень слабым»). Отец Риты был частично парализован, говорил с трудом, но был в полном сознании. Открытка от 24 апреля сообщала о процедуре прописки. Прибывшим из-за границы проставляли в местной милиции в паспорте особый штамп со сроками пребывания. Без такого штампа нельзя было улететь обратно. Открытка от 25 апреля была уже спокойнее: «Калинин такой же красивый, а Волга – и сказать не могу». 26 апреля: «Посылаю две книжки. От книжек в восторге и зашлю вас ими, не удержусь». Первое более подробное письмо было датировано 27 апреля. Следующее письмо от 29 апреля писалось в электричке. В нем подробно сообщалось обо всех семейных делах в Калинине. Через несколько дней пришло письмо от 3 мая, уже из Москвы:

«Были в “Современнике” – днем. Смотрели четыре маленькие пьески… Очень хорошо, современно, интересно. После театра поехали к Лакшиным на обед. Они счастливые, второй сын родился, еще малюсенький, не расстается с соской, которую я ему привезла. Ее теперь называют “англичанка”. Света стала почти как две Светы прежних, но она от счастья этого не замечает…»

Письмо от 4 мая:

«…побывали сегодня на Новодевичьем – навестили Александра Трифоновича, Бориса Львовича и Ромма. Памятника пока нет ни у Ал. Тр. ни у Бориса Львовича, все еще в проекте… На этой неделе увижу Владимира Дмитриевича и их всех и Владимира Павловича… Завтра вышлю три бандероли с книгами…»

Следующее письмо датировано Днем Победы (все друзья слали мне приветы):

«Вчера первый раз походила немного по Москве… от площади Маяковского… зашла в пельменную, полакомилась пельменями со сметаной (настоящей!!), потом переулочками и улочками до Столешникова и, конечно, соблазнилась пирожными. Была еще раз в театре. Посмотрела “Деревянные кони” и “Пелагея и Алька” Ф. Абрамова на Таганке. Очень хорошо. На метро – одно удовольствие – поезда идут один за другим, не то что в Лондоне. Тимирязевку не узнать, застроено все…»

В тот же день еще одно письмо:

«Я снова в дороге, еду к папе… дорога красивая, березовые леса кругом… уже загорают и даже купаются в Химках… Только что появилась в вагоне мороженщица с тележкой. “Ленинградский пломбир” все такой же и стоит все те же 22 к. – не то что в Лондоне».

Потом еще четыре письма из Калинина:

Были сегодня с Валей на кладбище у мамы… тихо, спокойно и грустно… Погуляли на набережной… До чего же Волга красивая!..»

От 14 мая:

«Была в Обнинске. Всех повидать не смогла, конечно. От Николая Владимировича привет большой и сердечные объятия… Встретила Диминых друзей… Саша Нивенчин поступает в военное училище. Других тоже призывают в армию. Ждут Диминых писем… Обнинск расстроился сильно – за Белкино, где ты ловил лягушек, – целый квартал. Со всеми из лаборатории нашей встретилась, и просидели до глубокой ночи, а потом с Ирой и Виктором у Нади чуть не до утра… Сейчас опять еду к папе, уже так мало остается дней…»

Хотелось поехать и в Ленинград, хоть на пару дней. Там ждали Риту моя тетя Надя и Веточка, двоюродная сестра. Хотел расспросить о нашей жизни и Петр Михайлович Жуковский. Ему недавно исполнилось 87 лет, но он заканчивал второй том третьего издания книги «Культурные растения». Времени на Ленинград не оставалось. От Анаиды Иосифовны Атабековой, его ученицы и жены моего первого декана Н. А. Майсуряна, передали ему привет по телефону.

Вечером 21 мая мы с Димой поехали в аэропорт Хитроу встречать Риту. У Димы уже была своя машина, старый «фиат», купленный у школьного друга Тони, который первым начал давать Диме уроки вождения. Экзамен на водительские права Дима сдал еще в прошлом году. Самолет немного задерживался, как оказалось – из-за Риты. Ее слишком долго обыскивали перед посадкой в самолет, отведя в особую комнату. В результате вылет задержался на полчаса.

И вот наконец в зале ожидания мы увидели Риту, усталую, сильно похудевшую, но счастливую. Она толкала перед собой тележку с двумя большими чемоданами и сумками, заполненными, как оказалось, подарками от друзей: книгами, бородинским хлебом, сушками, копченой колбасой, шпротами, икрой и бутылками лучшего грузинского вина, «Чхавери» и «Хванчкара», которые прислала из Тбилиси в Москву Алла, моя двоюродная сестра.

Через две недели пришла из Калинина печальная телеграмма, скончался Николай Александрович, отец Риты.

Международный геронтологический конгресс в Иерусалиме

10-й Международный геронтологический конгресс в