Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

спланированных и организованных Александром Парвусом (Израилем Лазаревичем Гельфандом), коммерсантом и социалистом, сказочно разбогатевшим в Турции, который якобы секретно готовил и финансировал из собственных средств восстание через служащих принадлежавшей ему экспортно-импортной компании:

«…Гениальность соединения торговли и революции в том и состояла, что революционные агенты под видом торговых… ездили от Парвуса совершенно легально и в Россию и назад… Вот был гений Парвуса: импорт товаров, таких нужных для России, чтобы вести войну, давал деньги выбить ее из этой войны!»

При этом Солженицын постоянно подчеркивает еврейство Парвуса и его физические дефекты. Он появился перед Лениным в октябре 1916-го, как черт, из принесенного в комнатку Ленина баула:

«Тр-ресь!! – распёрло наконец баул, и, освобождая локти и выпрямляя спину, разогнулся, поднялся в рост во всю свою тушу… Стоял с непотягаемым пузом, удлиненно кукольная голова, мясисто-бульдожья физиономия… и блеклым внимательным взглядом рассматривал Ленина… Дышал болотным дыханием, близко в лицо…» (Ленин в Цюрихе. Париж: YMCA-Press, 1975. C. 107–111).

Некоторые детали встреч и бесед Парвуса с Лениным были непонятны. Я думал, что неясность возникала из-за отсутствия контекста «Узлов» «Октябрь Шестнадцатого» и «Март Семнадцатого». Как он вдруг появился из баула? Откуда «болотное дыхание», если до этого упоминалось, что Парвус курил лишь самые дорогие сигары? Только через много лет в солженицынском дневнике «Угодило зернышко промеж двух жерновов» я нашел объяснение:

«Из горы собравшихся материалов рос и рос, вровень Ленину, прежде не задуманный Парвус, с его гениальным планом разломать Россию… Но возникла для меня трудность: как встретить Парвуса и Ленина в 1916, дать им прямой диалог… в 1916 в Цюрихе не было личной встречи, только обмен письмами. Тогда – изневоли – я отступил от обычного реализма и применил фантастический приём… ввёл чертовщину: посланец не только привёз письмо, но и самого уменьшенного Парвуса в бауле. Приёмом его распухания, вылезания, а после разговора исчезновением – фантастика и исчерпывалась… столкновение их мыслей и планов даны в полном соответствии с исторической истиной» («Новый мир». 1998. № 9. С. 103).

«Ленин в Цюрихе» не мог, однако, пройти незамеченным, прежде всего среди эмигрантов из СССР в Израиле. Их первый журнал на русском языке «Сион» выходил уже несколько лет. Рецензии появились и в основных израильских газетах, включая The Jerusalem Post, выходившую на английском. Я тогда не собирал этих материалов и в своем архиве нашел сейчас лишь письмо с вырезкой из газеты от Симона Маркиша. Симона (Шимона) Перецовича Маркиша, литературоведа и переводчика, я несколько раз встречал в Москве в 1960-х годах. Он эмигрировал в 1970 году и обосновался сначала в Венгрии, а затем в Швейцарии. В 1974 году Маркиш стал профессором лингвистики и филологии Женевского университета. С ним дружила наша хорошая лондонская знакомая, советолог Марго Лайт (Margot Light), свободно владевшая русским, и Маркиш несколько раз приезжал в Лондон. В своей статье Симон писал:

«Оставляя в стороне концепцию русской революции как стопроцентно чуждой русскому народу и навязанной ему бандою инородцев, в первую голову и по преимуществу евреев, вглядимся в главаря банды, еврея Парвуса, опять-таки как в художественный образ, выражающий определенную авторскую позицию. Образ этот чудовищен, и каждая его черточка, каждая деталь восходит к юдофобской мифологии еврея… От тошнотворного “болотного дыхания”, варианта “еврейского смрада”, пресловутого foetor judaicus, до предательства и злопамятной мстительности».

(Эта рецензия вошла в том «Избранное» Шимона Маркиша, доступный в Интернете.)

Рой прислал мне свое мнение о книге только в ноябре:

«Книга удивила меня, в первую очередь, своим крайне низким художественным уровнем, она просто плохо написана с писательской точки зрения. Истина перемешана в ней с тенденциозным “художественным вымыслом”, который легко отслаивается при знакомстве с источниками… В описаниях Парвуса, Ганецкого, Скларца ясно виден и антисемитизм, революция устраивалась даже не на немецкие, а скорее на еврейские деньги – тут вообще много вздорных выдумок… Никакой общероссийской организации во время войны у Парвуса не было… Рецензий на эту книгу я писать не буду…»

Издательство «T.C.D. Publications»

Возвратившись в Лондон, я нашел здесь несколько писем от Роя, в которых он сообщал о подготовке четвертого и пятого номеров его самиздатного журнала «Двадцатый век». Пришел также микрофильм сатирического произведения Владимира Войновича «Иванькиада, или Рассказ о вселении писателя Войновича в новую квартиру» с копией письма автора Рою, в котором он просил опубликовать эту повесть в его журнале. Рой просил согласовать эту публикацию с американским адвокатом Войновича Шройтером (Leonard Schroeter), офис которого находился в Сиэтле. Я навел справки и обнаружил, что в Сиэтле действительно существует адвокатская контора «Schroeter, Jackson, Goldmark & Bender, P.S.», которая получила копию той же «Иванькиады» и уже предложила издательству «Ardis Publishers» в Анн-Арборе выпустить ее на русском языке. Директором этого издательства был профессор русской литературы Карл Проффер (Karl R. Proffer).

Шройтер сообщил, что ему поручили вести дела по своим публикациям Василий Аксенов, Евгения Гинзбург и некоторые другие московские писатели. Я сразу написал Рою, что не буду заниматься рукописями авторов, которые не предоставили ему официальные доверенности и гарантии копирайта. Такие писатели, как Войнович или Аксенов, готовы были публиковать свои произведения на русском в нескольких местах, но планировали отдавать права на их переводы по договорам крупным издательствам. Заниматься их делами – для меня лишь трата времени и денег.

Издавать в Англии ежеквартальный журнал на русском языке было нереально. У меня для этого не было финансовых ресурсов. Нанять какого-то литературного секретаря я не мог по тем же причинам. Да и никто среди моих немногих русских или русскоговорящих друзей в Лондоне не смог бы редактировать журнал. Реально можно было подготовить в 1976 году первый сборник, по типу альманаха, наиболее интересных материалов и затем возмещать расходы за счет продажи за очень небольшие деньги прав на переводы иностранным издательствам левой ориентации, в большинстве своем бедным.

Моим консультантом в практических делах по выпуску журнала стал Андржей Стыпульковский (Andrzey Stypulkowsky), владелец и директор издательства польских книг «Overseas Publications», который в прошлом печатал по заказам издательства «Macmillan» русскоязычные версии моих и Роя книг. Его небольшое издательство располагалось в его собственном доме в польском квартале Лондона. Недалеко находился польский клуб с рестораном, где можно было заказать борщ и пельмени. В Лондоне в 1975 году проживало около 200 тысяч поляков, делившихся на две волны эмиграции: 1939–1940 годов (военные, дворянство, священники и дипломаты, связанные с эмигрантским правительством) и 1946–1948 годов (предприниматели и интеллигенция, уезжавшие от навязанного Польше сталинистского режима