Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

Четвертая каравелла нам тоже известна только по прозвищу – «Вискайно» или «Висканья» («Бискаец» или «Бискайка»). Это было самое маленькое судно флота в 50 тонн за 7000 мараведи в месяц. Им командовал Бартоломео Фиеччи, молодой и предприимчивый генуэзец, выходец из патрицианской семьи, которая дружила с Колумбами еще до рождения Христофора. Мастер и капитан каравеллы Хуан Перес продал ее Адмиралу во время плавания. На борту находились 8 опытных моряков (включая Педро де Ледесма), боцман, 2 эскудеро из Генуи, еще один из домочадцев Адмирала, капеллан (брат Александр), 9 грометов и мальчик-юнга.

Всего, согласно подробному списку, оставленному Диего де Поррасом, на государственном жалованье состояло 135 человек. Из них около четверти так и не вернулись домой: 4 дезертировали на Эспаньоле, 30 утонули, умерли от болезней либо были убиты индейцами в Белене или в бою с мятежниками на Ямайке. Фернандо называет общую численность экипажей в 140 человек, что, вероятно, наиболее правильно, поскольку, кроме него самого, отца и дяди, на борту кораблей вполне могло еще находиться несколько человек не на «государственном балансе». Сравнивая личный состав Четвертого и Первого путешествий (до нас дошли только два полных списка), поражаешься повторению старых имен с Палоса и Ньеблы. Хотя некоторые недоброжелатели Колумба настаивали на том, что он не внушал доверия и был вынужден набирать на суда бродяг и преступников, несмотря на его непопулярность среди поселенцев Эспаньолы и потерю благосклонности при дворе, некоторое постоянство его команды в четвертом плавании доказывает, что его репутация все еще была высока в морских кругах Андалусии. Одним из контрастов между списками экипажа 1502 года и списками десятилетней давности является повышенное число грометов и эскудеро относительно опытных моряков: 56 к 43 (обычное соотношение составляло 3 к 4). Некоторым из этих грометов, как впоследствии выяснилось, когда они давали показания в суде, было всего лишь 12–13 лет. Немногим, если вообще кому-либо из грометов, было больше 18, и по крайней мере одному из эскудеро – 17. Сильные, активные и любящие приключения юноши становятся лучшими моряками в плавании, полном приключений и открытий, чем консервативные, ворчливые старые «ракушки», при условии, что рядом достаточно стариков, чтобы научить их искусству мореплавания. Это выяснили сотни мореплавателей после Колумба. Возможно, Адмирал знал об этом из опыта своих более ранних путешествий, возможно, такой выбор мальчиков был продиктован ограниченным бюджетом, но в любом случае ребята, выжившие в этом долгом и тяжелом плавании, получили неповторимый урок мужества.

Как оказалось, это был наиболее грамотно подготовленный флот для проведения исследований по сравнению с предыдущими. Адмирал часто заявлял, что предпочитает маленькие легкие каравеллы, такие как «Нинья», и три из четырех судов флота были приблизительно ее тоннажа или меньше. Между тем их размеры были достаточны для того, чтобы совершить кругосветное плавание, если был бы найден неуловимый пролив.

Флот собрался в Севильском порту, недалеко от Хиральды, откуда 3 апреля 1502 года под командованием аделантадо спустились вниз по Гвадалквивиру к Пуэбла-Вьеха, где был хороший пляж для подготовки корпусов. После того как донья были вычищены, швы проконопачены и покрыты черной смолой, все четыре каравеллы направились в Кадис. Там на флагманский борт поднялись Адмирал и двенадцатилетний Фернандо. Последовали последние мессы, исповеди, и «во имя Святой Троицы» флот отправился в плавание 9 мая 1502 года. Однако сильный юго-западный ветер вынудил флот остановиться на якорной стоянке в Ла-Калете под крепостью Санта-Каталина, охраняющей подходы к Кадису. Лишь только дождавшись перемены ветра, который задул с севера 11 мая, каравеллы вышли в море.

Незадолго до выхода из Кадиса Адмирал узнал, что мавры осаждают португальскую крепость Арзилу на побережье Марокко всего в 65 милях, решил повернуть туда отсюда и протянуть руку помощи. Либо это было своего рода донкихотством, либо, что более вероятно, так приказали ему монархи, все еще пребывавшие в наилучших отношениях со своим зятем доном Мануэлом, королем Португалии. Каким бы ни был мотив, этот небольшой крюк ничего не стоил экспедиции, поскольку к дате ее прибытия 13 мая мавры уже отступили. Итак, обменявшись любезностями с губернатором Арзилы и встретившись с двоюродными братьями доны Фелипы де Монис, его бывшей жены, Адмирал в тот же день отплыл на Гранд-Канары, куда пришел 20 мая (самое подходящее время для пробега в 675 миль). Флот встал на якорь. Он остановился у полуострова, образующего (сегодня в значительной мере с помощью волнореза) гавань Санта-Луз – морской порт Лас-Пальмас. 24-го флот высадился на Маспаломас, чтобы набрать дрова и воды. Этот шаг, должно быть, был продиктован их дефицитом в Лас-Пальмасе. Рядом с нынешним маяком в Маспаломасе есть небольшое озеро с пресной водой, а за ним – заросли, где люди Колумба рубили дрова. Переход через океан начался из Маспаломаса в ночь на 25 мая 1502 года, на следующий день был пройден Ферро, а дальше – Oueste, quarta del sudoeste[308]. Таков был курс, определенный Адмиралом.

Этим же курс курсом он следовал на Эспаньолу в 1498 году. Каравеллы должны были добраться до Доминики с помощью фламандских компасов, но на деле получилось немного южнее: после быстрого пассатного перехода без происшествий, длящегося 21 день, 15 июня флот достиг Мартиники. Выход на сушу оказался удачным, но море штормило, и Адмирал встал на якорь в гавани с подветренной стороны, вероятно, в заливе Форт-де-Франс. Где бы это ни было, первым делом он отправил людей на берег, чтобы пополнить бочки с водой, искупаться и выстирать одежду. Впрочем, и сегодня, во времена парусного спорта, ни один компетентный капитан не пренебрегал возможностью помыться в пресной воде после океанского перехода.

Отдохнув и пополнив запасы воды, флот двинулся в путь 18 июня, зашел в Доминику, прошел вдоль цепи Подветренных островов, открытых во время Второго путешествия, 24-го – вдоль южного побережья Пуэрто-Рико и пять дней спустя оказался у Озама, в устье которой находился Санто-Доминго, новая столица Эспаньолы.

Хотя привилегии Колумба и были восстановлены еще до начала этого путешествия, а монархи запретили ему посещать свое вице-королевство, у Адмирала были веские причины для того, чтобы нанести визит в Санто-Доминго, и нет никаких оснований подозревать, как это делают некоторые авторы, что это были просто отговорки. Он лишь хотел отправить письма домой вместе с флотом, собирающегося уйти в Испанию. Кроме того, он надеялся убедить какого-нибудь капитана совершить обмен на «Сантьяго». Слишком уж «чудаковатым» и скучным парусником оказалось это судно – непригодным для исследований, хотя и достаточно прочным для возвращения домой в