Плач к Небесам - Энн Райс

— ...Скажи, ты хотел бы, чтобы я оставил тебя тамумирать? Да они убили бы тебя, если бы я тебя там оставил! И скажи мне, что тыне хотел бы ничего этого, не хотел бы ничего из того, что потом с тобойпроизошло!

— Нет! Остановись! — вскинула руки графиня.

И тогда радостное возбуждение, владевшее Тонио, переросло вгнев. Он повернулся к Гвидо и услышал свой голос, резкий, четкий:

— Ты знаешь причину. Лучше, чем кто-либо другой, тызнаешь причину! Человек, который так поступил со мной, все еще жив и не понесза это наказания. И могу ли я называться мужчиной, скажи мне, могу ли яназываться мужчиной, если не сделаю этого!

Внезапно он почувствовал слабость.

И шатаясь пошел в сад.

У дверей бального зала он непременно упал бы, не подхватиего под руку какой-то слуга.

— Домой, — сказал Тонио, увидев рядом заплаканнуюКристину.

* * *

Было утро.

Кажется, всю ночь они воевали. Он и Гвидо. И эти комнаты,такие холодные теперь, из спален превратились в какое-то жуткое поле битвы.

А где-то далеко от стен этого дома его ждала Кристина. Неложилась, сидела одетая, может быть, у окна, опершись руками о подбородок,глядя вниз на площадь Испании.

Но Тонио не торопился отправиться к ней, чтобы утешить. Онбыл один. И видел свое отражение в тусклом зеркале, расположенном впротивоположном конце комнаты. Отсутствие на лице всякого выражения делало егопохожим на демона с ликом ангела. И весь мир стал другим.

Паоло плакал.

Мальчик слышал все. И пришел к нему, а он смог лишьоттолкнуть его своим молчанием.

И теперь, скорчившись где-то в полутьме, Паоло безутешнорыдал. И звук его плача, поднимаясь и падая, разносился эхом, как разносилсякогда-то по тем коридорам огромного разрушенного дома, где Тонио крался вдольстены, с босыми, покрытыми пылью ногами и залитым слезами лицом, и, войдя вкомнату, увидел, как его мать свесилась за подоконник. Беспомощность и ужасвстали комком в его горле, когда он стал тянуть ее за юбку, а потом раздалисьего крики, разносимые эхом, все громче и громче. А когда Марианна обернулась,он закрыл руками лицо, чтобы не видеть ее лица. А потом почувствовал, чтопадает. Его голова ударялась о стены и мраморные ступеньки, и он не могостановиться. И пронзительно закричал, а потом она спустилась к нему, вразвевающейся юбке, подхватила его крики и превратила их в вопли, становившиесявсе пронзительнее.

Он встал. Вышел на середину комнаты и снова взглянул взеркало. «Ты любишь меня?» — прошептал он, не шевеля губами. И увидел, какглаза Кристины открылись, как у механической куклы, и ее ротик, сверкнув,произнес единственное слово: «Да-а-а-а-а».

Паоло очутился рядом с ним. И он оказался довольно тяжелым,когда неожиданно повис на нем. Тонио еле устоял на ногах. Плач Паоло раздавалсясловно издалека. Маленький флорентиец так крепко вцепился в Тонио, что емупришлось разжимать его руки своими длинными белыми пальцами. Держа Паоло заруки, он снова глянул в зеркало.

— Почему ты не предупредил меня, — сказал онсвоему отражению, бледнолицему великану в черном венецианском табарро, закоторого, опустив голову и прижимаясь к плащу всеми руками и ногами, как будтоего нельзя было оторвать, цеплялся ребенок. — Почему ты не предупредил меня,что время вышло? Оно уже почти истекло.

Он неуклюже прошел к постели, таща за собой Паоло. Упал наподушки. Мальчик приютился рядом с ним. И Тонио казалось, что даже сквозь сонон слышит его плач.

Добравшись до театра, он все еще чувствовал усталость. Передэтим он сводил Паоло в маленькое кафе, где они вдвоем плотно пообедали. Теперьу него слегка шумело в голове, и мир вокруг сверкал, хотя яркие краски чутьполиняли под дождем, разгонявшим участников маскарада. Паоло не начинал есть,пока не увидел, что Тонио приступил к еде. Кажется, Тонио разрешил ему выпитьслишком много вина.

Он думал, что сегодня не сможет петь. И в то же времяпонимал, что ничто не способно его от этого удержать.

И как только он услышал топот и рев зрительской толпы, кактолько увидел Беттикино в гриме и костюме — гордом облачении из шелка идоспехов, — то на помощь ему вместе с силой воли пришло привычноевозбуждение.

Он оделся более тщательно, чем обычно, и подсветил белойкраской лицо так же тонко и умело, как это делал Беттикино. Когда он наконецпредстал перед огнями рампы, то был опять самим собой, и голос,посопротивлявшись лишь в самом начале, затем набрал полную силу. Тониочувствовал в зрителях карнавальное оживление: оно слышалось в их хрипловатых иполных любви криках «браво!». На одну секунду он позволил себе окинуть взглядомвесь зал — все это великое множество смутных, устремленных к нему лиц — ипонял, что эта ночь создана для рискованных пассажей, всевозможных трюков,самых разных полетов фантазии.

После первого акта за сцену пришла Кристина. Впервые онавидела его так близко в женском платье, и поэтому, прежде чем впустить ее вгримерную, он надел покрытую драгоценными камнями маску.

А она не удержалась от изумленного восклицания, глядя нанего. Вернее, не на него, а на женщину в бархатном платье сливового цвета сбелыми атласными розочками.

— Подойди ко мне, милый, — сказал он зловещимшепотом, просто чтобы испугать ее.

Сама она была в это время маленьким офицериком в эполетах,тесные бриджи соблазнительно обтягивали ее стройные ножки. Похожая на робкогомальчугана, она чуть ли не со страхом приблизилась к нему и, подняв руку,коснулась его лица. Он улыбался ей, и ему прекрасно было видно в зеркале, чтопредставляет собой их сладкая парочка. Он расправил юбки и уселся в кресло, аКристину посадил к себе на колени. Резкие треугольные складки на материи междуее ног тут же вызвали у него острое желание их коснуться.

Но удовлетвориться пришлось нежным шелком ее белой шеи.

Она подняла кубок с вином и передала ему, а потом жадно поцеловалаего. Тонио медленно развернул ее так, чтобы она могла видеть их отражение взеркале: высокая женщина в кошачьей маске с блестками, с белым напудреннымлицом и ярко-красными губами, а у нее на коленях — прехорошенький мальчик.

Она повернулась к нему и потрогала мушки у него на лице. Онснял маску, и, увидев его подведенные глаза, Кристина еще раз невольно ахнула.

— Вы пугаете меня, синьор, — прошептал он тем жесоблазнительным женским шепотом, и она, чувствуя легкую пульсацию в горле,сделала вид, будто хочет его изнасиловать.