Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Ханны и Уве давней, самой желанной мечтой. Туомас до крови прикусил язык, затыкая зудящую совесть; все его силы отныне должны уходить на поиск нового места.

«Нового логова», — прошелестел в мозгу голос с легким английским акцентом.

Сестра припарковала машину у дуплекса и вышла.

— Скоро все наладится, обещаю. Это ненадолго, Ханни. — Он вылез следом за ней, старательно глядя под ноги.

«Ровно на четыре недели, если быть точным».

Следующий месяц Туомас занимался двумя вещами.

Во-первых, прибирал дуплекс Ханны и Уве. Каждый день, стоило им уйти на работу, Туомас драил все, что попадало под руку: раковину, обеденный стол, ванные комнаты и непременно отсек для мусора, где регулярно оставались мельчайшие крошки или капли. После первой Луны сверхчувствительность лишь усилилась — он упросил сестру купить моющие средства без отдушек, иначе после уборки его тянуло убираться снова. На все это уходило не меньше трех утренних часов, после чего Туомас включал ноутбук — и больше к нему не притрагивался.

Вместо этого он приступал к ежедневной рутине.

Приняв душ и продышавшись от запахов шампуней и мыла, Туомас осматривал ногти — и почти всегда решал их постричь. Затем он шел в ванную и брился, не особо переживая за аккуратность, равнодушно наблюдая за мгновенным заживлением порезов. Раз в три дня он брал ножницы и безжалостно кромсал отросшие на висках и лбу пряди, а каждые выходные стриг голову целиком. Получалось криво, но этого никто не замечал — на следующий день волосы отрастали на месячную длину.

Он каждый раз подолгу смотрел в зеркало, выискивая следы зверя — мельчайшие признаки того, что у тела теперь есть узурпатор, жестокий захватчик, который притаился внутри и выходит наружу только три ночи в месяц. Отсветы ламп становились желтыми крапинками на карих радужках, кустистые брови казались мазками шерсти, а веснушки сливались в природный окрас. Приподнимая губу, он искал малейшие намеки на вытягивание клыков — но зубы выглядели как обычно.

Под пристальным вниманием Туомаса волк отступал, прятался до поры до времени поглубже, отлично зная, что скоро придет его час.

Не представляя, что еще делать, он снова записался к психотерапевту. В отличие от разговора с Ханной, на приеме Туомас честно описал свои симптомы — беспокойство, что его укусил оборотень, потребность в мясе и потерю памяти в ночи полнолуния. О том, как его нашли домовладелец и сестра, он тоже рассказал, во всех подробностях — и специалист без раздумий взялась лечить его от «мнимой ликантропии». Погрузив Туомаса в легкий гипнотический транс, она заставляла вспоминать детские визиты в зоопарки, а еще настойчиво расспрашивала об отце, выискивая признаки пресловутого эдипова комплекса. Выписанные по его настоянию таблетки включали снотворное, потому что среди выдуманных проблем затесалась вполне реальная: каждую ночь Туомаса мучили кошмары.

Ему снился бег — слишком быстрый для человека, снились кровавые закаты в полях, укутанных ледяным туманом, и запах испуганной добычи. Его манила близость горячей, еще живой крови, из глотки рвались наружу неподвластные двуногому звуки. В других снах гнались уже за ним — и страх никогда не проснуться казался сильнее, чем страх кого-то поймать и сожрать. Над головой вздымались оголенные, черные стволы деревьев, грязно-серое небо сочилось дождем, и где-то далеко в ответ на вой Туомаса звучал такой же одинокий звук, потом еще один…

Стая?

Несколько раз он падал во сне с дивана в гостевой комнате; следом приходила Ханна и давала таблетку, после которой до утра снилась только темнота. «Пособие по выживанию…» предупреждало, что оборотни привыкают к любой дряни быстрее людей, и Туомас полагался в дозировке на сестру, отдав ей все выписанные пузырьки.

Бесполезные походы к психотерапевту быстро съели жалкие остатки денег. Когда Туомас опять оказался в кресле в окружении буйно цветущей герани и багровеющих фуксий, до полнолуния оставалась пара дней, о чем доктор не преминула завести разговор.

— Вы, конечно, помните, какой послезавтра день, Туомас?

Неистовый цветочный запах раздражал буквально каждую клетку его тела, свежая футболка липла к спине, пульс рванул в небеса — глубоко вдохнув, Туомас едва не вышел из кабинета навсегда и вместо ответа лишь хмуро кивнул.

— Я составила для вас небольшой гайдлайн. Так сказать, ориентиры, чтобы не заплутать на тропе, — доктор довольно улыбнулась. — Разумеется, никаких подвалов. Вы ведь живете у замужней сестры? Отличная новость. Близкие — самая сильная наша поддержка.

Туомас не стал упоминать, что у Ханны как раз грядет ночное дежурство. Впрочем, доктор и не ждала ответа, а с упоением продолжала расписывать стратегию.

— Поверьте, если у вас возникнет какое-то… кхм… неестественное желание, вам помогут. Таблетки еще остались? Примите перед сном одну и сразу ложитесь, не дожидаясь полуночи. Не будем искушать судьбу. Я уверена, что на Рождество вы уже сможете замечательно бодрствовать в кругу семьи.

Туомас едва не зарыдал от ярости при мысли о том, что прошедшее Рождество, прежде ничем не примечательное, скорее всего, было его последним праздником в кругу семьи, и потому слушал молча. Доктор Нуман подождала ответа несколько секунд и сняла очки.

— Вы ведь не планируете следовать ничему из этого? — мягко уточнила она, близоруко щурясь. — Туомас, я здесь, чтобы вы могли высказать все, что думаете на самом деле. Это не выступление почетного гостя, которое нужно дослушать, чтобы попасть на фуршет.

Она была права, сто раз права, но Туомас не знал, как объяснить то, чего не было и не могло быть в природе. «Знаете, ликантропия бывает не только мнимая?»

— Я надеюсь, ваши таблетки сработают, — выдавил он наконец.

— Но не верите в это, — беззлобно подытожила доктор. — Почему?

«Потому что трансформация отменяет все, что происходит в организме: срастаются переломы, заживают раны, действие лекарств исчезает, и женщины-оборотни, забеременев, никому об этом не говорят, потому что знают: ни один зародыш в утробе не переживет полнолуния».

Вслух Туомас ответил совсем иное:

— Потому что скепсис — мое второе имя, — прозвучало слишком по-детски, поэтому он добавил: — И потому что месяц назад ничего не помогло.

— Вы пили снотворное?

Врать нехорошо, особенно врачам.

— Нет.

— Ну, вот видите, — доктор Нуман, без очков похожая на беззащитного крольчонка, хлопнула в ладоши. — Фармацевтика порой творит чудеса, Туомас. Мой план вы знаете, а каков был ваш?

Она сумела застать его врасплох.

— У меня его нет.

— Я вам не верю. — Доктор надела очки, и крольчонок немедленно обратился в хищника. — Как вы готовились этот месяц, Туомас?

Что ж, на этот вопрос он хотя бы мог ответить честно:

— Много гулял.

Их взгляды на мгновение скрестились, лязгнула невидимая сталь.