Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Он переоделся в оставленную Найджелом одежду — потертые синие брюки и рубашку-поло. И то и другое было немного велико, но Туомас не мог отвлекаться на мелочи — его заполняло отчаяние. Глубоко под сиденьем нашлись его собственные кроссовки; сквозь бешенство и безнадегу проступало что-то сродни благодарности к старому оборотню: на месте трейлера могла быть его квартира, а на месте костей… Туомас до крови прикусил язык, прогоняя лишние мысли, выгреб из бардачка деньги и старый конверт и распихал по карманам брюк. Письмо Найджела он сложил в карман рубашки.

«Эта книга поможет вам выжить в первую Луну» — только сейчас до него дошел истинный смысл фразы.

Туомас включил зажигание, чтобы проверить часы на приборной панели — до полудня оставалось немногим более часа. Заглушив машину, он вернул на место ключи и запер кабину. Живот крутило от голода, пары глотков оказалось недостаточно для утоления жажды, к тому же кружилась голова, а к горлу то и дело подступала паника. Масштаб грядущих перемен не поддавался анализу — он должен съехать? Бежать из города? Сколько времени это займет и как найти столько денег, если от заначки, считай, осталось лишь воспоминание, а новой работы в таком состоянии ему не найти?

Мысли одна другой хуже путались, сбивались в болезненный ком. Макушку нещадно пекло июльское солнце, на глаза от яркого света наворачивались слезы, но Туомас упрямо двигался в сторону найденной накануне гравийки, держа в карманах стиснутые до боли кулаки.

После суток босиком ногам в кроссовках быстро стало тесно и жарко; отсутствие носков обещало скорые и болезненные мозоли. Ах да, про мозоли можно ведь больше не переживать? Миновав парковочный знак, Туомас шагнул на заросшую тропу и обнаружил по обе стороны пересохшие, поросшие репьем канавы. Над кромкой леса понемногу сгущались дождевые тучи; ветер усилился, травяное море нервно колыхалось в предчувствии непогоды.

Туомас не успел пройти и сотни метров, как услышал далекий сигнал полицейской сирены; медленно двигаясь по гравийке, он не сразу понял, что с каждой секундой звук приближался. Еще минута — и он уже смог различить среди шелеста травы методичный хруст резины по мелким камням.

Вместо того чтобы броситься навстречу спасителям, Туомас невольно шагнул назад, в заросли. Несмотря на прохладу, по спине заструился пот. Внутри словно боролись два разума: животный и человеческий. Там, где здравый смысл умолял обратиться за помощью к себе подобным, инстинкты кричали о бегстве и поиске укрытия.

Когда над зеленью появилась плывущая в его сторону мигалка, Туомас уже скорчился на дне ближайшей канавы, дрожа от страха и бешенства.

Он не позволит зверю управлять собой!

Полицейская машина, урча и переваливаясь в заросшей колее, проползла мимо Туомаса и остановилась точно у знака парковки. Воздух вокруг потеснил тяжелый бензиновый шлейф. Из машины вышли двое — Туомас не рискнул поднять голову, поэтому считал голоса и шаги. Точно, двое. Он стиснул зубы: ну почему, почему его тело отказывается просто выйти навстречу служителям правопорядка? Он ведь ни в чем не виноват!

«Но у тебя волосы в крови, трейлер полон отпечатков, а в кармане — письмо, доказывающее связь с Найджелом…»

Полицейские прошли к фургону, и ветер донес до Туомаса обрывки разговора:

— Номера совпадают… Уотерби, его трейлер.

— И какого лешего он шлялся голым во Вьенола?

Судя по звуку, один из копов дернул за ручку двери:

— …открытой? Что за хрень?! Ты только посмотри…

До Туомаса донеслись пиканье рации и возбужденное описание обстановки, слишком хорошо ему знакомой.

— Да, приобрел полгода назад… — докладывал кому-то один из патрульных. — Нет, километров десять будет. Отпечатки уже в базе, да.

Туомас перестал сопротивляться. С каждой секундой идея выйти навстречу копам казалась все более суицидальной. Он осторожно повернулся на корточках, разминая затекшие колени; ветер и высокая трава служили неплохим укрытием.

Полицейские продолжали обсуждение:

— Но тот чувак утверждает, что целился в зверя. Нет, человека, говорит, не видел.

— Все они так говорят. Ночь, темно, испугался — и привет.

— С одного выстрела уложил. Темно, как же…

Дальше Туомас уже не слушал. По спине, надежно укрытой травяным покровом, пробежала болезненная судорога. Голова закружилась; он глубоко вдохнул, потом медленно, на три счета, выдохнул. Еще цикл, и еще. Наконец глаза снова различили бурый глинозем на дне канавы и перепачканные носки кроссовок; он медленно опустился в грязь и пополз, не отрывая взгляда от прошлогоднего сена вперемешку с илом.

Найджел мертв, потому что Туомас выжил.

С полчаса он двигался в сторону шоссе вслепую — то на четвереньках, то вприсядку, не рискуя подниматься выше травы. Когда судорога сводила колени, делал перерывы и потихоньку полз дальше. Гул машин становился все ближе; в каждом громком звуке Туомасу мерещился полицейский патруль, а у самого съезда на трассу он разглядел из-за кустов шиповника фургон с надписью: «Судмедлаборатория».

Перепачканный глиной, он взобрался по склону, дополз до шумоотражающей стены вдоль трассы и смог перевести дух. Из набежавших туч зарядил мелкий дождь. Туомас запрокинул голову и жадно ловил ртом редкие капли. На другой стороне дороги он заметил указатель на Вьенола, тот обещал десять километров до съезда, до Турку — еще пятнадцать. Помянув Найджела недобрым словом, он спрыгнул с дорожной насыпи обратно в низину и двинулся в сторону города.

Skeida!

Ярость к Найджелу сменялась стыдом и обратно. Чертов англичанин мог бы соблюдать правила из собственной книжки и не шляться по городу в полнолуние. Мог бы найти себе подвал, вместо того чтобы кидаться на Туомаса посреди парка.

Но вместе с тем он пытался его предупредить. Лишил себя вещей и убежища, отдав новоявленному оборотню трейлер на растерзание. Сделал все, чтобы, если один из них попадется людям на глаза, это оказался он сам, а не Туомас.

И теперь Найджел был мертв.

Дождик иссяк так же быстро, как начался. Спустя полчаса снова припекало солнце; Туомас до крови стер обе ноги, расчесал корни слипшихся волос и едва не свалился от теплового удара, когда в конце концов вышел к автобусной остановке. Пригородный автобус ехал полупустой. Туомас отдал за билет всю найденную в бардачке мелочь и притворялся спящим на заднем сиденье, пока не уснул по-настоящему, едва не пропустив нужную остановку.

У подъезда он невольно оглянулся, словно надеясь увидеть за кустами сирени неотступную тень пугливого бродяги, но никого не заметил, зато не сильно удивился, найдя свою квартиру незапертой.

Первым делом Туомас тщательно проверил замок, зашторил окна, забрался под горячий душ и простоял с полчаса, запретив себе думать о чем-либо. Нельзя не думать о белом слоне,