Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Когда его шаги исчезли за дверью, сестра опустилась на корточки рядом с Туомасом.

— Муру, что случилось? — Ханна осторожно провела пальцами по слипшимся взъерошенным волосам. — Что здесь произошло?

Туомас кое-как совладал с приступом надсадного кашля; в горле нещадно першило, родной и безопасный запах сестры смешался с отрыжкой и потом. На ум не пришло ни одной шутки, способной разрядить атмосферу. Больше всего на свете он хотел уткнуться лбом в ее зеленую футболку — и чтобы все оказалось неправдой.

— Ханни, кажется, у меня проблемы.

Сестра ждала в машине, пока Туомас кидал в сумку самое необходимое: смену белья, телефон с кучей пропущенных звонков и завернутую в пластиковый пакет армию кактусов. Все остальное легко поместится в пару коробок, которые можно засунуть на склад или даже в багажник до лучших времен. Он забежал в душ только на пару минут, и теперь с мокрых спутанных косм ручьями лилась вода. Собирался быстро, несмотря на ломоту в костях.

Почти с отвращением Туомас запихнул в сумку ноутбук, швырнул на стол ненужные теперь ключи и забросил на плечо рюкзак, из кармашка которого торчал корешок книги Найджела со вложенным внутрь конвертом из трейлера. Медленно спускаясь по лестнице, он благодарил небеса, что никого не встретил ни по пути, ни у выхода.

Скрежет когтей о камень… Темнота… Рвущаяся наружу песнь вечного одиночества… Светящийся диск прямо в голове, беспрестанно зовущий бежать, бежать наперегонки с ветром… Запах крови, запах смерти… Калейдоскоп серого перед глазами…

Туомас едва не скатился кубарем с лестницы, но в последний миг схватился за перила. Что это было? «Пособие по выживанию…» не предупреждало о скором безумии… он что, становится волком посреди бела дня?

Туомас кое-как доковылял до старенькой хонды, кинул вещи назад и едва не бросился прочь. Он знал, что будет дальше — то же, что и всегда. Ханна будет ждать ответа, любого, лишь бы правдивого.

Но именно правды она и не услышит.

«Бегство не выход», — шепнул голос в мозгу.

Вцепившись в ручку, словно альпинист на вершине Эвереста, Туомас сделал два шага на ватных ногах, кое-как втиснулся на переднее сиденье и пристегнулся. Сестра включила зажигание — хонда недовольно фыркнула и медленно тронулась с места. Спустя минуту ожила магнитола; Ханна резко выкрутила громкость в ноль, и мелодия тут же стихла после пары бравурных тактов.

Вот оно — началось. Туомас краем глаза следил, как сестра аккуратно съехала на автостраду, держа скорость чуть ниже потока. Когда нужный им поворот к центру остался позади и машина продолжила движение по трассе, он догадался, что они будут колесить вокруг Турку, пока не кончится бензин или пока сестра не услышит объяснений.

— Спасибо, что приехала.

Ханна нервно дернула плечами, словно такая мелочь не стоила упоминания. Туомас впервые заметил, что сестра стала копией их матери: невысокая, крепкая, с коротко стриженными жесткими волосами, Ханна одинаково четко и деликатно водила машину, ставила капельницу и сажала цветы в маленьком саду перед недавно купленным дуплексом.

Она смотрела прямо перед собой, держа скорость и полосу неизменными, и Туомас понимал: сестра винит себя. Она снова подвела маленького братца, бросила на произвол судьбы. Решила, что он уже большой мальчик и справится сам.

— Ты тут ни при чем, — из пересохшего горла вместо человеческой речи вырвалось хриплое карканье. — Ты ни при чем, Ханни. Не кори себя.

Последнее было лишним, он это понял по тому, как напряглись под футболкой широкие плечи, как дернулся от обиды подбородок — точная копия его собственного.

— А кто при чем, Муру? — Ханна смотрела только на дорогу. — Кто при чем? Что это за проблемы, из-за которых ты проводишь ночи голый в подвале и обмазываешься звериной кровью? Я сразу сказала Ресинену, что лопатка свиная, а то он чуть в обморок не свалился. Подумал, видать, ты людей в жертву приносишь, не иначе. А потом купаешься в крови невинных младенцев. Что тебя так мучает, Том?

— Зверь, — прошептал он едва слышно.

Сестра не расслышала:

— Что? Кто?

Машина вильнула в сторону, сзади раздался раздраженный гудок. Ханна сглотнула, извинилась и вернулась в правую полосу, пока Туомас боролся с приступом сухого кашля.

Он не хотел повторять, но пришлось:

— Зверь. Той ночью, в лесопарке…

«…меня укусил оборотень», — казалось бы, лучший момент, чтобы признаться, но слова не шли.

— Ты ведь знаешь, Муру, я пойму.

Да, он знал. За пятнадцать лет сестра ни разу его не оттолкнула: всегда протягивала руку помощи, всегда выслушивала, всегда понимала. Она первой узнавала о его подружках, о выпивке с однополчанами, о разборках со студенческим советом и унизительных проверках во время практики. Она всегда узнавала первой — и всегда была на его стороне.

Червячок сомнения подсказывал рискнуть.

— Так вот, в лесопарке… — начал он снова, но Ханна не утерпела.

— Ты все это выдумал в больнице, да? — спокойно уточнила она. — Аннита сразу поняла, что ты чего-то недоговариваешь. Не было никакого зверя, и нож ты не терял. Обещал молчать — ну вот, считай, не проговорился, я сама догадалась. Невелика трудность. Что происходит на самом деле, Том?

Туомас вытер лицо и сглотнул горечь, глядя на проплывавшие мимо ладные коттеджные домики.

На ум пришли строки из «Пособия…»: «Нет таких слов, чтобы близкие вам поверили, — только увидев трансформацию своими глазами, они убедятся, что вы говорите правду. Будьте милосердны, избавьте их от этого зрелища. Остаток своей жизни они будут готовы отдать что угодно, лишь бы вновь не стать свидетелем подобного ужаса».

А что, если свалить вину на психотерапевта: мол, она выписала неподходящие колеса, он принял лишнего, и его месяц колбасило так, что из дома было не выйти? Отличная идея, но Ханна — дипломированная медсестра высшей категории, ей не составит труда разоблачить эту аферу за пару минут.

Его сестра заслуживала лучшего, чем банальное вранье.

— Я не могу.

— Муру…

— Я не могу тебе сказать. Прости.

Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели — только этим Ханна и выдала свою боль. Такого удара в спину она не ждала. Туомас понял, что банальным «прости» здесь не обойдешься. Да и когда теперь доведется просить у нее прощения?

— Перекантуешься у нас, пока ищешь жилье, — ледяным тоном отрезала Ханна. — Скажем Уве, что тебя выселили за неуплату.

Туомас приоткрыл окно в надежде остудить горящие от стыда щеки. Хонда уже свернула в просвет между стройными рядами новеньких таунхаусов — свой дом, а следом и дети были для