Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

кем он «выбирается»: королем или Парламентом? Возможно, это уже не существенно, раз все представляемые кандидаты прошли обсуждение в Парламенте. А возможно, двусмысленность ордонанса была лазейкой, оставляющей поле для маневров обеих сторон. Но так или иначе, сохранение этой двусмысленности явилось источником «драматургии» всех конфликтов в Парламенте вокруг появляющихся вакансий. Права и обязанности Парламента при отборе чиновников были обобщены в ордонансе от 7 января 1401 г. Статья 18 гласила: «Отныне, когда место президента или другого чиновника Парламента будет свободно, те, кто будет принят на него, должны быть отобраны и приняты путем голосования (scrntine); канцлер должен явиться в Парламент, и в его присутствии будут проводиться выборы; принимать надо людей достойных, мудрых, образованных, опытных и уважаемых, соответствующих должности, на которую их принимают, чтобы выбирались подходящие этому месту люди без какого-либо покровительства или пристрастия; а также, чтобы при прочих равных условиях предпочтение отдавалось дворянам (de nobles personnes) и чтобы, если это возможно, чиновники были от всех областей нашего королевства, ибо в каждой местности свои кутюмы, так чтобы от каждой области в нашем Парламенте был бы человек, знающий кутюмы и сведущий в них»[86].

Принцип выборности судей был подтвержден несколькими последующими ордонансами, причиной которых было явное посягательство на эту фундаментальную прерогативу Парламента, равно как и неизменные усилия его чиновников защитить свою привилегию. В них процедура имела разные варианты. В ордонансе 1406 г. присутствие канцлера предписывалось только в том случае, если он находился в Париже, чтобы тем самым не оставлять надолго должность вакантной, зато усиливалась роль короля: Парламент должен был представить ему одного или нескольких кандидатов, прошедших отбор, и король утверждал лучшего из них, с его точки зрения, разумеется[87]. Ордонансы 1407–1408 гг. вновь восстанавливают равновесие, утвердив только принцип отбора, без уточнения процедуры[88]. Наконец, ордонанс 3 января 1410 г. сводил участие короля к минимуму: выборы должны сопровождаться всесторонним обсуждением кандидатур в присутствии канцлера, и если какой-то кандидат получал большинство голосов, то он сразу же мог быть приведен к присяге. «Поскольку в Парламенте много дел, то пусть не дожидаются моего согласия», — так постановил король[89]. Таким образом, к началу XV в. выборы стали главной формой замещения вакансий в Парламенте. Значит ли это, что выборы вытеснили назначения, тем более избавили от давления на Парламент? И вообще, использовал ли Парламент это право? Ведь в ордонансах содержалось немало благих пожеланий, о которых известно, что они никогда не применялись, да и не могли быть осуществлены. Относится ли право выборов к этой категории средневековых политических утопий?

Полученные Парламентом права формировать свой персонал вовсе не гарантировали их безусловного соблюдения, тем более что они никогда не отменяли права короля назначать своих чиновников или раздавать письма-«дары» на вакансии. В сочетании с большими правами канцлера как главы королевской администрации это противоречие использовали силы, пытавшиеся превратить центральный государственный аппарат в источник синекур[90].

Способность парламентского чиновничества отстаивать право самому отбирать чиновников свидетельствует о зрелости института, сумевшего воспользоваться полученной привилегией. Но борьба за эту привилегию Парламента не была посягательством на прерогативы короля. В парламентском идеале король как глава государства утверждает всех чиновников своего аппарата, доверяя выбору, сделанному каждым учреждением в согласии с выработанными по мере специализации и профессионализации институтов власти критериями отбора кадров.

Болезнь Карла VI и связанное с ней ослабление личного участия короля в управлении, как ни парадоксально, способствовали укреплению институтов королевской власти, ибо вынудили каждый орган государственного управления сделать свой выбор между защитой королевской власти и поддержкой центробежных сил в стране.

Были ли выборы судей симптомом ослабления королевской власти, как нередко утверждается в литературе?[91] Формально — да. Но разве бездумная и бесконтрольная раздача в верховном суде королевства должностей в виде «даров» людям некомпетентным, не соответствующим роду работы, укрепила бы власть короля?

Парижский Парламент был заинтересован в сильной королевской власти, которую он, согласно ордонансам, персонифицировал (лично представлял) в суде. И если короля фактически не было, Парламент на законном основании его замешал. А во Франции начала XV в. была именно такая ситуация: король есть и короля нет, но осталось его право раздавать письма-«дары» на вакансии в аппарате власти людям некомпетентным. И если Парламент настаивал на необходимости провести кандидатов через обсуждение, то можно ли считать это уроном для королевской власти?

Исходя из этого, правомерно будет задаться вопросом: а были ли выборы? И что они собой представляли: формальную процедуру для заранее намеченного кандидата или честное соревнование соискателей?

§ 2. Выборы и выбор

Если бы не записи в протоколах гражданских секретарей, мы вряд ли смогли бы убедиться в реальности этой привилегии парламентского чиновничества — самому формировать персонал учреждения, но среди многочисленных обязанностей гражданского секретаря была и эта: вести протокол выборов, подсчитывать голоса и выдавать принятому чиновнику документ о вступлении в должность.

Первые выборы, о которых он сообщает, — это выборы самого автора, Никола де Бая, на должность гражданского секретаря, состоявшиеся 19 ноября 1400 г.: «В этот день состоялось голосование, и выбор пал на меня, недостойного», — так начинает свой первый протокол Никола де Бай (19 ноября 1400 г.). Всего в протоколах за 36 лет зафиксировано 50 случаев выборов. Сопоставив их с количеством назначений — 29 — и отказами в пользу другого лица — 7, — можно утверждать, что выборы были преобладающей формой замещения вакансий в Парламенте. Не меньшее значение для укрепления корпорации имело то, что выборы применялись практически ко всем должностям в Парламенте, от президентов до секретарей суда, включая королевских генерального прокурора и адвокатов: выборность всех должностей в Парламенте уравнивала его чиновников.

Протоколы убедительно показывают, что выборы были реальной практикой Парижского Парламента и являлись основной формой вступления в корпорацию[92]. Далее будет показано, с какой тщательностью фиксировались причины и обстоятельства нарушения этой практики и как реагировали на них чиновники Парламента.

Кооптация чиновников имела место в течение всего изучаемого периода, а не только в 1413–1418 гг., как утверждал Э. Можи[93], и даже в период англо-бургиньонского правления, хотя в это тяжелое для Парижа время выбор заметно сократился. Последние выборы, о которых с точностью упоминается, состоялись 29 января 1432 г. Как же обычно проходили выборы?

Для процедуры выборов чиновники, чаше всего Верховной и Следственной палат Парламента, собирались в закрытом помещении — «Уголовной башне» — и высказывали свое мнение по всем кандидатам; президентов выбирали чиновники трех палат. Выборы были двух видов: один — «путем голосования» (en voie de scrntine), а другой — «с