Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

Он проистекал из природы Парламента: будучи не органом сословного представительства, раскрывающим весь спектр общественного мнения, а органом государственного управления, и тем более вынося приговоры от имени короля и как бы олицетворяя его, Парламент должен был представать перед обществом как монолит, оставляя внутренние споры и разногласия за дверями Верховной палаты.

3. Дворец на острове Ситэ. Ситэ Внутреннее устройство (Реконструкция Ж. Геру)

Правосудие: 1 — Большая зала; 2 — Верховная палата; 3 — Следственная палата; 4 — Палата прошений; 5 — Уголовная башня; 6 — Архив дел. Финансы: 7 — Палата счетов; 8 — Монетная палата; 9 — Казна. Канцелярия: 10 — Канцелярия; 11 — Сокровищница хартий

Таким образом, помимо функциональных целей секретность была одним из основных принципов работы государственного аппарата власти, особенно судебной, не позволявшим разглашать мнения и позиции отдельных чиновников и тем самым спровоцировать давление на них. Принцип секретности препятствовал чиновнику Делать политическую карьеру отдельно от Парламента, и тем более за его счет. Неразглашение мнений отдельных чиновников должно было стимулировать их политическую активность только внутри Парламента с целью продвижения позиции института в целом. Такие же последствия принцип секретности обсуждений имел и для профессиональной деятельности Парламента, в целом закрепив его в качестве всеобщего правила работы любого суда, от присяжного до «народного».

Последним важнейшим принципом Парламента, за соблюдением которого он строго следил, был принцип несовмещения должностей в Парламенте с какой бы то ни было иной деятельностью. Если принцип секретности заседаний может считаться общим для работы любого суда, то запрет на совмещение профессий следует отнести к фундаментальным законам средневекового общества. О какой бы деятельности в Средние века ни шла речь, мы неизбежно столкнемся с этим запретом. Характерно при этом, что он не был аргументирован и, по-видимому, апеллировал к универсальным представлениям средневекового человека[61].

Разумеется, в каждой области деятельности этот запрет был объясним, и все же поверх этих объяснений проглядывает какой-то, делавший этот запрет общим правилом средневекового общества, смысл. Мне кажется, что в основе этого запрета лежит христианское вероучение, согласно которому деятельность человека была неотделима от божественного промысла, предназначения.

Работа, воспринимавшаяся не как способ зарабатывать на жизнь, а как доля и судьба, не допускала совмещения разных дел и, таким образом, неисполнения человеком целиком своего предназначения.

Посмотрим, как же он воплотился в Парижском Парламенте. Начнем с того, что, как и в других областях, этот запрет явно не выражен ни в одном из документов. Вернее, он замаскирован требованием «личного присутствия и осуществления самим чиновником своих должностных обязанностей». Запрет совмещения должностей фигурирует с особой силой в ордонансах, выработанных в ходе общественных движений (Великий мартовский ордонанс 1357 г., Кабошьенский ордонанс 1413 г.), и свидетельствует о распространенности этой порочной практики, а также об общественной реакции на нее[62]. О малоэффективности такого средства борьбы с практикой совмещения должностей, каким является требование личного присутствия, красноречиво говорят многократные его повторения: ордонансы 7 апреля 1303 г., 1329 г., 11 марта 1345, 1355, 1389 г., 11 октября 1393 г., 16 января 1419, 1454, 1499 г. К тому же парламентские чиновники духовного звания являлись иерархами церкви, где владение несколькими бенефициями было глубоко укоренившейся практикой. С позиций парламентской практики запрет на совмещение должностей обосновывался клятвой, приносимой чиновником при вступлении в институт, служить только королю, и никому более. Тем самым соблюдались интересы короны и эффективность работы аппарата власти: было запрещено служить одновременно в интересах короля и в интересах частного лица. И такие случаи тщательно скрывались, ибо явно противоречили клятве чиновника, поэтому в практике Парламента мы встречаем только борьбу с совмещением чиновником должностей в разных учреждениях, чем отстаивался авторитет каждого из органов королевской власти.

Подозрения в совмещении должностей возникали тогда, когда в Парламент приходили чиновники, ранее служившие в других органах местной и центральной власти. Так, в 1409 г. советник Палаты счетов избирался в члены Парламента, и ему напомнили о необходимости оставить прежние должностные связи, «ибо Парламент стремится, чтобы он заседал здесь и не получал даров или плат ни от кого другого, кроме короля» (24 апреля 1409 г.). В том же году чиновник, прослуживший десять лет в Канцелярии короля, избирался советником Следственной палаты Парламента, которая обратилась к нему с требованием «трудиться, работать и заседать здесь… и Парламент не намерен его принимать вовсе, если он не пообещает постоянно заседать в Следственной палате». Любопытно признание этого чиновника, что право продолжать работу в Канцелярии после избрания в Парламент ему предоставил сам канцлер, но, «если это не угодно Парламенту, он не станет этого делать» (20 ноября 1409 г.).

Таким образом, принцип несовмещения должностей еще не вошел в практику государственного аппарата, который в рассматриваемый период переживал трансформацию от сеньориальной курии, где круг верных и образованных лиц решал все вопросы управления, к специализированным органам государственного управления, чьи интересы часто не совпадали и не допускали служения одновременно в нескольких институтах. Парламент потратил немало усилий на консолидацию внутри института квалифицированных кадров, что было значимо в период формирования парламентской корпорации. Однако Парламент не смог покончить с практикой совмещения должностей, ставшей со второй половины XV в. нормой.

В целом анализ дисциплинарной деятельности Парижского Парламента позволяет выявить круг фундаментальных принципов работы этого органа государственной власти. Прежде всего это принцип равенства всех чиновников перед нормами парламентской дисциплины, что консолидировало парламентскую корпорацию и связанную с ней парламентскую среду. Дисциплинарная деятельность Парламента стимулировалась ордонансами, узаконившими отчисления части штрафов в общую казну института. А главное, она проистекала из органичной связи власти, авторитета и материального процветания Парламента с качественной и продуктивной работой его чиновников. Это нашло выражение в принципе коллективной ответственности всех чиновников за работу Парламента. Принцип коллективной ответственности сам по себе может быть и плох, и хорош, но это один из законов функционирования государственных институтов, который не подлежит отмене.

В рамках этого процесса строгое соблюдение секретности обсуждений в Парламенте предохранило последний от карьерных поступков чиновников, вынужденных более ответственно относиться к работе учреждения в целом. Парламентский чиновник, добиваясь проведения в жизнь своих идей через Парламент, вместе сними отвечал за эти идеи, ибо Парламент был органом управления, а не рупором общественных идей.

§ 4. Инициатива поощряема

Одним из признаков жизнеспособности учреждения является его готовность учитывать индивидуальные способности чиновников и использовать их себе во благо. При всей строгости парламентской дисциплины Парламент предоставлял редкую для той эпохи свободу проявления личности.

Уже в рассматривавшихся аспектах работы Парижского Парламента нельзя не заметить того, что она находилась в постоянном развитии, совершенствовании, с учетом реалий эпохи, конкретных