Предел несовершенства - Людмила Феррис

— Значит, это не ощущение, Мария Петровна! Вы правду как-то по частям выдаете. Почему?

— Вдруг ты мне не поверишь, скажешь, сбрендила тетка, и помогать откажешься, сочтешь, что у меня не все дома? Вот и чай не пила, и коврижка не тронута. Невкусно, что ли?

— Вкусно, очень вкусно, но не до чая сейчас! Мария Петровна, давайте договоримся, что я приду к вам завтра. Мне надо обдумать все, что вы мне рассказали. Посоветоваться с юристом.

— Как знаешь. Советуйся. Моя-то голова дырявая, я про Испанию ничего не понимаю.

Когда Юля вышла из квартиры, она сразу же набрала номер главреда:

— Егор Петрович, тут такое!!!

С главным редактором городской газеты «Наш город» Егором Петровичем Заурским журналист Юлия Сорнева делилась многим, почти всем. «Чуток информации» она иногда оставляла для себя, ну, чтобы уж совсем не вытряхивать подноготную. Он был ее наставником, и таким наставником можно было гордиться. Егор Петрович всегда помогал определиться с главной проблемой материала, учил, что один из законов журналистики гласит: чем больше поймете вы, тем лучше расскажете-напишете, тем больше узнают и лучше поймут ваши читатели, читатели газеты. Для него было важно и ее мнение тоже, и если журналист Сорнева возражала и имела другую точку зрения, он никогда не ломал ее и не говорил:

— Делай, как сказал я!

Это вообще было не из его практики, главред давал право на собственную ошибку, собственную позицию, но, справедливости ради, он почти всегда в споре оказывался прав, с его-то опытом в журналистике он мог бы просто отдавать приказы, но никогда этого не делал, иначе как воспитаешь творческого человека? Сейчас Юле нужно было с ним посоветоваться, слишком много непонятностей возникло в деле Федора Павловича Крупинкина.

— Только вы, пожалуйста, моей информацией не делитесь со своими следователями знакомыми, — попросила она.

— Мы давай сначала с тобой обсудим, что ты «в клювике» принесла, а потом будем думать, стоит делиться с кем-то или не стоит. Хотя, извини, когда ты мне по телефону про дом в Испании сказала, мой знакомый следователь пил водку у меня дома, со мной, конечно. Он все слышал, ты уж извини.

— Это тот, который ваш друг детства?

— Который друг детства, правильно.

— Но он мужик порядочный, не то что молодой следак, который с места происшествия меня выгонял. С ним хоть договориться можно.

— Ну, сильно не заблуждайся, со следствием ни о чем никто не договаривается, со следствием только сотрудничают.

— А я не возражаю, главное, чтобы они не навредили нашему материалу. В общем, рассказываю. В документах Федора Крупинкина есть договор на покупку дома в Испании, жена об этом ничего не знает, за границу Крупинкин не выезжал, скопить на дом не мог, разве что получить его в подарок от королевской семьи. В такие сказки я не верю. Я, кстати, обещала вдове помочь и найти юриста, чтобы разобраться с недвижимостью. У меня одноклассник юристом работает, я его хотела попросить о помощи. Договор о покупке дома заверен нотариально, и фамилия нотариуса имеется — Камышев. Еще одна странность, о которой обмолвилась Мария Петровна, это недавняя авария, которая произошла на гальваническом участке, где работал Федор. Что там произошло на самом деле, она точно не знает, но происшествие связано с Федором, это точно. Здесь я берусь с Настей Ельчинской поговорить, она должна быть в курсе, как-никак, технолог.

— А договор на покупку дома у тебя есть?

— Откуда, Егор Петрович, смеетесь, что ли! Мне человек доверился. Не могла же я сразу договор забрать, она и так чего-то боится. Я договор на телефон сфотографировала.

— Ну, хоть кое-что.

— Ничего себе кое-что! Такой эксклюзивчик!!!

— Слов нет, ты молодец. Если еще фото договора мне скинешь, будешь молодец в квадрате.

— Не нужен мне ваш квадрат, сдадите мой эксклюзив своему другу!

— Не волнуйся, он в долгу не останется. Ну, например, теперь мы знаем, как убили гальваника, — закололи пикой. Несколько пик так и остались лежать около печки. Вероятно, кто-то их в цех приносил на закалку, вот убийца и схватил первое, что под руку попалось. А может, сам убийца принес их в цех. С этим как раз следователи разбираются. Про пики тоже у своего технолога спроси, может, она что видела. Кстати, отпечатки пальцев на пике смазаны, пытаются установить. Это информация от следователя персонально для тебя.

— Ладно, Егор Петрович, спаслись на этот раз, — рассмеялась Юлька. — Но информация про дом в Испании стоит дороже, чем про какую-то кипу пик. Помните, есть такая скороговорка, — купи кипу пик.

— Ладно, скороговорщица, иди, работай дальше, и не забудь, что с тебя в следующий номер интервью с учительницей, выигравшей в большой конкуренции краевой грант.

— С вами забудешь, как же… — проворчала Юлька. Она уже созвонилась с учительницей, обозначила темы интервью и договорилась о встрече. Записывать интервью с интересными людьми Сорневой нравилось. Женщина, с которой ей предстояло встретиться, о ком требовалось написать, была молода, умна, активна и оптимистична. Юлька уже знала, что она обязательно спросит у педагога. Как вдохновляет она своих учеников на множество полезных и добрых дел и как, она считает, дети должны учиться — на своих ошибках или на ошибках взрослых?

До интервью осталось достаточно времени, и она успевает встретить с работы Настю Ельчинскую, расспросить об этой чертовой аварии. Юлька не сказала главреду о слежке, которую чувствует Крупинкина. Угрызения совести Юлю не мучили, какая-та часть информации пусть останется ее достоянием, ее собственностью. Следствию помогать, конечно, круто и почетно, и она не возражает, но первым делом это материал для газеты, а уж следствие перетопчется.

Тут к Юльке пришло озарение, она поняла, что дальше делать с договором. Она скинет его своему американцу Кевину, он ведь классный программист и сможет разобраться, существует ли такой дом в Испании, когда он был продан и кто был его прежним владельцем. Сейчас в Интернете можно найти любую информацию, а Кевин в интернет-пространстве — и царь, и бог, она сама это не раз наблюдала. Он должен ей помочь.

Люсинда все-таки не вытерпела, и когда мужчина крепко спал, стянула со связки желтый ключ, которым, она случайно краем глаза видела, он замыкал запретную дверь. Ключ цвета соломы проник в замок мягко и свободно, она тихонько открыла дверь и вошла.

Она была женщиной не только любопытной, но и сообразительной. Мужчина не обманывал, комната действительно походила на химическую лабораторию. Кроме того, в углу стоял маленький станочек, только вот для чего он предназначался, она не поняла, поскольку в этом ничего не смыслила и отличить фрезерный станок от токарного не могла и этим даже не озадачивалась. Что он мог делать на этом станке — обтачивать, сверлить, нарезать резьбу, — Люсинда не понимала. На столах стояли колбочки, ступки с пестиками, ложечками-шпателями, цилиндрами, мензурками и прочей химической «ерундой». Поодаль располагался сушильный шкаф и маленькая муфельная печь.