Предел несовершенства - Людмила Феррис

— Ромео почему-то ведет себя так, будто уверен, что он должен подавлять и угнетать других для того, чтобы выжить. Он не умеет любить. Это какая-то особая форма измененного сознания подавляющей личности, рядом с которой исчезают все правильные действия, а появляются только неправильные.

Ее словно облили холодной водой.

— Дура, какая ты дура! Надо тихо свинчивать с его территории, уползать, отказываться от отношений. Но сначала я отдам порошок на анализ, чтобы, как говорится, сердце успокоить. Господи, просвети мой ум и сердце для разумения!

— Вспоминай! Давай вспоминай, Настя! — Юлька наседала на Ельчинскую по телефону. — Ты не можешь про это не знать!

— Юля! Я похожа на сумасшедшую? Полгода не прошло, как я работаю в цехе, в мою бытность аварии не было, не было! Это ведь форс-мажор, я должна была это знать.

— Хорошо, допустим, ты не работала в это время, но говорят, что ваша пескоструйщица Налько про эту аварию рассказывала своим знакомым.

— Да, Светка болтушка. Ей лишь бы поговорить. Юля, я тебе заявляю как технолог, что при мне аварии не было!

— Тогда скажи, кто может нам об этом рассказать? Мастер по фамилии Жданов? Или я что-то путаю?

— Ничего ты не путаешь. Костя мастером несколько лет работает, намного дольше, чем я. Он должен знать, но он мне об этом никогда не говорил.

— Хорошо, тогда можно мне встречу с Костей организовать? Хочешь, втроем, хочешь, я одна с ним поговорю.

— Давай ты одна.

— У тебя с ним проблемы?

— Юля, понимаешь, у нас с ним немного разные зоны ответственности, и, может, он не захочет при мне говорить. Ты об этом подумала? Потом, он пытался ухаживать за мной.

— Понятно, что, безуспешно? Или я что-то пропустила?

— Безуспешно.

— Тогда, пожалуйста, скинь его телефон, и я попробую что-то прояснить.

Юлька решила, что обязательно поговорит еще и с болтливой пескоструйщицей, адрес ее возьмет в отделе кадров завода и скажет, что раз про молодых специалистов в силу обстоятельств статья не получилась, то попробует написать о женщине, которая выполняет нестандартную работу. Почему журналист Сорнева решила, что эта работа нестандартная, она ответить не могла, но ей самой казалось, что такой аргумент убеждает. В кадрах она получила адрес и Жданова, и Налько без особых проблем. Дамочки, ведающие кадрами, щебетали:

— Да, ужас какой, сроду такого не было на заводе! Людей убивают прямо в цехе! Наркоманы, наверное. Крупинкин — наш старейший работник.

Юлька не стала вступать в полемику и уточнять, как наркоманы проникли в цех, ну и так далее, по цепочке.

Константину Жданову она все-таки решила сначала позвонить, глупо будет прийти к нему домой, лучше сначала обозначить встречу. Мастер Костя ее звонку не удивился.

— Я, надеюсь, не в герои попал?

— Нет, Костя, мне нужно получить у вас производственную консультацию. Экспертную оценку, так сказать.

— Вы, может, лучше с Настей Ельчинской поговорите, она ведь технолог, у нее образование специальное, она эксперт получше меня. Я в технологиях не силен.

— Я с Настей уже встречалась, теперь нужна ваша оценка.

Для встречи они выбрали кафе-мороженое, и Юлька, привыкшая приходить на встречи заранее, была приятно удивлена. Костя уже ждал ее за столиком.

— Как я люблю обязательных людей, Костя! Спасибо.

— Да что вы, у меня пунктик такой — никуда не опаздывать.

— Давай сразу договоримся на «ты», мы почти ровесники.

— Чего ты от меня хочешь, ровесница? Какой я, на фиг, эксперт, если у меня образование физкультурное, давай я тебе лучше про нагрузку на мышцы расскажу при поднятии детали. Я ведь как диспетчер работаю: получили детали — отдали в работу. Главное, с техпроцессом не напутать, термичка — это в печь, гальваника — это в ванну. А что там происходит в ванне, мне не ведомо. Что-то осаждается, как-то покрывается. Приходит контролер и детали принимает или не принимает.

— А пики, одной из которых был убит Крупинкин, — они откуда взялись?

— Ой, Юля, тащат в цех всякую дрянь кому не лень! Одному начальнику брошку жене закалить, другому крючки рыболовные посеребрить, в день несколько поручений имею и отказаться не могу. Пики явно кто-то из рабочих принес, тоже, наверное, попросили закалить в печи, забор из них делать. Но теперь никто не сознается.

— Не сознается, — подтвердила Юлька. — А что бы ты мог про убитого Крупинкина сказать? Что он был за человек?

Костя вздохнул.

— Писать собираешься?

— Собираюсь, — кивнула она.

— Вредный мужик, за словом в карман не лез, мог любого обидеть, но дело свое знал. Если какие сложные детали покрывать, то это к нему. В ночную часто работал, молодежь в ночь спит, а у него ванна гальваническая по полной загружена. Вот у него все спорилось, у другого волноводы не серебрятся, а пузырями идут, а у Крупинкина покрытие на волноводы ровно ложится, хоть делают по одному техпроцессу. Бывало, к нему на участок конструкторы приходили посоветоваться, ему это льстило очень. Настю он сразу признал, потому что она разбирается в сути, а я — так, диспетчер, говорю тебе.

— Хорошо, про технологию я поняла. Костя, скажи, что за авария была на участке в последний год и какое отношение к ней имел Крупинкин?

Костя сразу насупился.

— Не авария, а технологический сброс.

— Ну, ты мне расскажи, я в этом ничего не понимаю.

— Да нечего тут понимать. — Костя заерзал. — А ты что, и про это писать собралась?

— Товарищ физкультурник, про это я писать не собираюсь, но для того, чтобы правильно написать про другое, мне надо чуть-чуть представлять, что за технологический сбой такой.

Костя облегченно вздохнул.

— Настя мне ничего не могла рассказать.

— Это за три месяца до ее появления произошло. Не было тогда Насти. Почему-то комиссия так причину точно и не установила — может, ванна закородировала, может, что еще причиной было, но обшивки ванны чуть не разошлись по швам и весь гальванический раствор спустили в канализацию.

— И тот, где золотом и серебром покрывают?

— Конечно.

— А такие случаи когда-нибудь раньше были? Техника, химия — она ведь непредсказуема.

— При мне ничего подобного не было. Восстанавливали потом целую неделю, комиссии рыскали, работать не давали. Раствор в гальванической ванне каждый день в лаборатории проверяли.

— А что, раньше не проверяли?

— Проверяли, но не десять раз кряду.

— В тот день, когда была авария, работал Крупинкин?