Предел несовершенства - Людмила Феррис

— Не было аварии, еще раз повторяю. Это называется технологический сброс. Так и в акте комиссии написано.

— Хорошо. В день технологического сброса работал Крупинкин?

— Да, Федор Павлович, собственной персоной, и ничего необычного в этом не было. Если бы кто-то другой был старшим по смене, то аварию устраняли бы дольше.

— У тебя оговорка — прямо по Фрейду, сам сказал про аварию.

— Это ты меня путаешь. Не было никакой аварии.

— Хорошо, я еще с начальником цеха поговорю.

— Да не отвлекай ты Василия Егоровича по пустякам.

Юля никогда не употребляла так много мороженого, и у нее даже перехватило горло. Ничего такого, чтобы ее заинтересовало, физкультурник Костя не сообщил.

К сожалению, есть такое дурное правило, когда на заводах скрывают информацию об авариях, утечках ядовитого газа. Но своей журналистской интуицией Юля чувствовала, что визит к пескоструйщице Налько будет более продуктивным. К тому же, как предупреждают все, она болтушка, что журналисту на руку. Разговорить женщину, о которой она якобы собирается написать, журналисту газеты «Наш город» Сорневой не составит труда.

Светлана Налько оказалась женщиной неопределенного возраста — ей можно было дать от сорока пяти до шестидесяти. Светлые неопрятные волосы обрамляли веснушчатое лицо, в котором присутствовала какая-то удивительная детскость, к этому добавлялась искренняя улыбка.

— Ой, я вас знаю. Я видела вас на нашем участке. Вы журналист из газеты.

— И я по вашу душу, Светлана Сергеевна.

— Ой, да можно просто Света.

— Газета заказала мне цикл статей про женщин необычных профессий. Вот решила начать с вас.

— Да ну! — кокетливо махнула рукой Света. — Какая у меня особенная профессия — пескоструйка? Вы шутите!

— Какие тут шутки, Света, когда я уже у вас дома? — Юля без приглашения прошла и села на диван, а хозяйка продолжала стоять в прихожей, повторяя:

— Шутите вы, наверное…

— Давай, расскажи мне про себя, просто про свою жизнь, а я потом вопросы позадаю.

Света Налько была не то что разговорчива, она действительно была болтлива, и Юля понимала, как утомительны такие люди.

Налько говорила без умолку, перескакивая с темы на тему. Уже были пересказаны младенческие и школьные годы, тезисно отмечена работа на заводе, и даже установка счетчиков в Светкином подъезде каким-то образом вплелась в текст и струилась отдельной волной в этом словесном водопаде. Юля все это время молчала и думала, как извлечь для себя пользу из подобной ситуации, ведь пока вставить хоть слово было совершенно невозможно. Света напоминала ей флюгер-ветряк, вся информация, которую она сообщала, была бесполезной. Наконец, Налько перевела дух, и этого мгновения Юльке хватило, чтобы перехватить инициативу. Для этого ей пришлось встать во весь рост и громко произнести:

— А кто, по-вашему, убил Крупинкина? Вы ведь его не любили?

Светка-ветряк остановилась и замерла.

— Я не знаю. Он все время меня доставал, про какие-то деньги говорил. Шутка у него была дурацкая. Злой был Федька, жадный, Мария Петровна много лет в одном платье ходила, он все экономил, жмот.

— Света, у вас очень много информации, и вы все верно подмечаете.

— Есть такое, — сразу согласилась пескоструйщица. — Мужики на участке все больше на детали смотрят, а мне что, деталь положу в камеру, а глаза и уши все время свободны.

— Вы мне очень поможете, если вспомните про аварию, которая произошла на участке около года назад.

— Может, и вспомню чего. — Налько вдруг стала менее уверенной, и Юлька почувствовала, что информационный поток Светы резко снизил скорость. — А вы с начальником цеха поговорите или с мастером Костей, там ведь комиссия работала, а я человек маленький, стою целый день за установкой…

— Но ведь в тот день на гальванике работал Крупинкин?

— Работал! Руки в брюки ходил. Он кичился тем, что много знает, даже в техпроцесс иногда не заглядывал, на глазок делал, подумаешь, ветеран Первой конной!

— Говорят, что к нему многие за помощью обращались?

— Ну да, если кому рыболовный крючок посеребрить, так Федька первый. Ему потом бутылки в знак благодарности носили.

— Ну, это неправильно, конечно.

— Да чего уж правильного? Тут горбатишься целую смену на пескоструйке, и никто не замечает. Он в тот день сам решение принял слить растворы в канализацию, утверждал, что могло произойти замыкание, обшивка в ванне якобы нарушилась, а Василий Егорович, добрая душа, в это поверил. Это ведь преступление — раствор серебрения и золочения вылить! Сколько деталей можно было покрыть! Думаю, что неспроста Федька все в канализацию отправил. Не было там раствора нужной концентрации, вода подкрашенная была, а как раз лаборатория должна была брать раствор на анализ. Вот он и струхнул, быстро избавился от того, что сам в ваннах намешал.

— Света, вы так думаете или что-то знаете?

Светкин «ветряк» на секунду остановился и опять начал вертеться.

— Я бы и думать ничего не стала, только из ванны исчезли аноды — золотой и серебряный.

— Как исчезли? А где они находились до этого?

— В электролите, в растворе. Анод — это такая металлическая пластина, из которой металл под действием электричества или химии осаждается на детали. Деталь покрывается серебром или золотом. Слить в канализацию серебряную и золотую пластину невозможно, это я вам говорю, Светка Налько!

— Твой белый порошок — это обычная лимонная кислота, но с концентрацией для промышленного производства. Область применения тебе известна, в основном пищевая промышленность. Надеюсь, я тебя обрадовала? Или огорчила?

— Конечно, конечно, обрадовала! — воскликнула Люсинда, которая принесла украденный у Ромео порошок своей приятельнице, работающей в заводской лаборатории, под видом того, что он обнаружен у сына-подростка ее знакомой. Нужно было установить, принимает ли придуманный подросток наркотики, или это что-то другое. Версия была хорошей, красивой и не требовала доказательств — многие родители озабочены подобными проблемами с подрастающим поколением.

От результатов, которые ей сообщили в лаборатории, у Люсинды поднялось настроение.

Самое главное, что это не наркотики, чего она опасалась. А зачем ему лимонная кислота? Чайник от накипи очищать? Размышляя, она не заметила, как ноги сами привели ее к дому Ромео. Они встречались по определенным дням, и сегодняшний день не был днем их встреч, поэтому она просто присела на лавочке у соседнего подъезда.

Люсинда была женщиной неглупой, но если дело касалось мужчин, мозги совершенно отключались от работы, и она становилась абсолютно беспомощной. Не каждая женщина, услышав почти унизительный приказ отмыться от назойливого запаха духов, а потом сесть в машину, выполнит его безукоснительно.