Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Разве мы не доказали, что не нуждаемся в джентльменах, которые управляют нами? – с внезапной яростью отчеканил Кетт. – Я понимаю, мастер Шардлейк, у вас имеются сомнения по поводу того, как к этому требованию отнесется лорд-протектор. Но я верю, он пойдет нам навстречу. Лагеря, возникшие по всей Англии, убедят Королевский совет в том, что простым людям лучше не перечить. То, что происходит сейчас, – отнюдь не крестьянский мятеж Уота Тайлера или восстание Джека Кэда, когда бедняки, охваченные отчаянием, пытались бороться с правительством. Мы не мятежники и хотим, чтобы лорд-протектор видел в нас своих союзников.

«Неужели этот человек до такой степени наивен, что не понимает: протектора заботит только война с Шотландией?!» – в глубине души изумился я. И спросил:

– Капитан Кетт, вы позволите мне быть с вами откровенным?

– Еще бы нет! – раскинул он свои огрубевшие от работы руки. – Все в этом лагере вольны говорить то, что думают. Даже те, кто не согласен с нами, имеют право голоса. Знаете, я придумал название для места наших собраний – Дуб реформации. По-моему, звучит неплохо.

«Вообще-то, слово „реформация“ имеет ныне двойной смысл, – отметил я про себя. – И предполагает не только церковные, но также и государственные реформы. Какое из этих значений особенно важно для повстанцев? Хотя, возможно, оба равноценны?»

– Члены Тайного совета и прочие государственные мужи в большинстве своем убеждены: согласно закону, установленному Богом, голова общества должна управлять его ногами, – произнес я, тщательно подбирая слова. – Человек, который не является джентльменом и должен жить трудами рук своих, никогда не будет допущен к управлению страной. Я сочувствую вам всем сердцем, но, боюсь, вы недооцениваете могущество властей предержащих, которые вам противостоят.

Напрасно я опасался, что слова мои приведут Кетта в гнев. Он ответил мне спокойно и невозмутимо:

– Законы, о которых вы говорите, установлены отнюдь не Богом, но людьми. Эти законы привели к господству вопиющей несправедливости, и, следовательно, их необходимо изменить. Мы не собираемся ломать все общественные установления, но намерены лишь осуществить необходимые реформы. А единственный путь сделать это – прислушаться к мнению простых людей. – В голосе его послышались жесткие нотки. – Джентльменам придется понять, что власть, которой они злоупотребляют, не безгранична. Те дни, когда крестьянин, обращаясь к лорду, должен был снять шапку и согнуться в поклоне до земли, остались в прошлом.

– По моим наблюдениям, жители Норфолка не слишком склонны к проявлениям раболепия, – усмехнулся я.

– Это верно, – кивнул Роберт. – Но хотя здешние бедняки и не падают ниц перед лордами, это не мешает последним притеснять их. Поглядите-ка! – Он указал на маленькие часы, стоявшие на столе. – Мы нашли их в одном из богатых особняков. В сущности, простая вещь, совершенно необходимая в лагере вроде нашего: ведь нужно знать, который сейчас час. Тем не менее ни у кого из наших людей часов нет и никогда не было. Теперь они начали отсчет нового времени, мастер Шардлейк. Времени, когда мы изменим жизнь Церкви и земного мира, приведя ее в согласие с заповедями Господними. Именно поэтому мне так нравится название места, где мы будем творить правосудие, – Дуб реформации.

– Но разве человеку дано знать, когда именно начинается отсчет нового времени? – осторожно осведомился я.

Кетт пристально посмотрел на меня и негромко произнес:

– Прежде я был убежденным католиком, водил дружбу со старым аббатом из Ваймондхемского монастыря. Он был весьма добросердечным, и я даже назвал сына Лойе в его честь. Но теперь я сознаю: та религия, которую он исповедовал, была ошибочна. После того как монастырь закрыли, в Ваймондхем прибыл новый проповедник, убежденный протестант. Слушая этого человека, я постепенно убедился в его правоте. Начал читать Библию и осознал: истинная вера в Христа неотделима от стремления к общему благу. – Кетт сокрушенно покачал головой. – А я, увы, бо́льшую часть своей жизни потратил на то, чтобы копить земные сокровища.

Печально улыбнувшись, я процитировал:

– «Я мало чтил Слово Божие, но предавался тщетам и искушениям этого мира. Я позабыл о Том, в Ком содержится истина, и следовал пустым и глупым мечтаниям своего сердца».

Кетт взглянул на меня с любопытством:

– Хорошо сказано. Откуда это?

– Из «Стенания грешницы», сочинения покойной Екатерины Парр.

– Да, эта королева была поборницей истинной религии. Надеюсь, вы, подобно ей, тоже верите в спасительную силу Библии?

– Прежде верил. Сейчас я сомневаюсь во всем.

– Как вы думаете, королева Екатерина, будь она жива, поддержала бы нас?

– Полагаю, нет, – покачал я головой. – Она сочла бы вас мятежниками, несущими смуту и хаос. Вам, конечно, известно, что в мае сэр Уильям Герберт, муж ее сестры, подавил восстание, вспыхнувшее в его владениях.

– Мне говорили, он был весьма жесток.

– Именно так.

Мой собеседник помолчал, перебирая пальцами свою седую бороду.

– Благодарю вас за откровенность, мастер Шардлейк, – произнес он наконец. – Я вижу, вы человек, подверженный излишним сомнениям.

«Зато вам, похоже, сомнения неведомы», – подумал я, но, разумеется, говорить этого вслух не стал. Вновь повисло молчание. Кетт прервал его, произнеся неожиданно деловым тоном:

– Все повстанцы, собравшиеся в лагере, направляют протектору послания, в которых перечисляют свои жалобы и требования. Командиры сотен сейчас составляют предварительный текст петиции. Когда она будет готова, мы незамедлительно отошлем ее в Лондон. Возможно, я попрошу вас прочесть петицию, проверить, не слишком ли коряв и неуклюж ее слог.

– Как вам будет угодно.

– И вот еще что. Полагаю, вам известно, что мы забираем в богатых имениях провизию и прочие необходимые нам вещи. Дабы все это происходило на законных основаниях, я распорядился подготовить соответствующие ордера. Именно этим занимаются сейчас наши писцы. – Кетт отыскал на столе какую-то бумагу и протянул ее мне. – Что вы об этом думаете?

Взяв листок, я прочел:

Ниже аккуратным секретарским почерком были выведены еще два, неизвестные мне имени, однако подписи пока отсутствовали.

– Кто эти люди? – спросил я.

– Командиры тех сотен, что занимаются обеспечением лагеря съестными припасами. Помещикам и фермерам, у которых нам придется забирать хлеб, скотину и прочее, мы будем давать расписки.