Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Значит, мы с друзьями можем отправиться в Норидж без охраны? – осведомился я.

– Да, таков приказ.

Старый солдат с сомнением взглянул на Николаса; тот в ответ лишь злобно сверкнул зелеными глазами.

После завтрака повстанцы стали собираться на богослужение, которое проводил Томас Коннерс. Он придерживался евангелического тона, призвав паству помнить, что все наши дела и помыслы ведомы Господу, соблюдать умеренность и жить в мире и согласии с окружающими. Упомянул он также о пагубе алчности и подробнейшим образом остановился на искоренении плотской распущенности. Несомненно, каждое слово в его проповеди было обдуманно и тщательно взвешенно. Любопытно, много ли в лагере убежденных протестантов, размышлял я. Разумеется, такие имелись, но, вполне вероятно, были и те, кто просто держал нос по ветру, рассчитывая на поддержку лорда-протектора. Однако сторонники традиционной Церкви – каковых просто не могло здесь не быть – предпочитали не высовываться.

После службы люди, многие с корзинками в руках, двинулись по дороге, ведущей в Норидж. Мы с Николасом и Бараком направились к отвесному склону. По пути мы видели, как несколько человек рыли очередную яму для останков заколотых овец. Вонь вокруг стояла просто невыносимая.

С вершины холма мы наблюдали, как люди, спустившись, пересекли Епископский мост, вошли в открытые ворота и оказались за городскими стенами. Чувствовалось, что настроение у всех приподнятое. Лишь бродячие торговцы, явившиеся в лагерь сегодня, имели удрученный вид, сознавая, что конкуренции с городским рынком им не выдержать.

– Что ж, идем и мы, – сказал я, повернувшись к Николасу и Бараку.

– Было бы неплохо, если бы мне вернули меч, – проворчал Николас. – Явиться в город без оружия, в лохмотьях, как простой крестьянин, – это стыд и позор.

– Скажи спасибо, что тебя вообще выпустили, – буркнул Барак, прилаживая свою железную руку. – Если мы посетим всех своих знакомых, то поход того и гляди затянется до вечера, – повернулся он ко мне. – У вас хватит на это сил?

– Надо постараться успеть как можно больше! – заявил я. – Первым делом необходимо сходить в «Девичью голову», посмотреть, не пришла ли на мое имя какая-нибудь почта, и отправить свои собственные письма. Если Изабелла по-прежнему живет в трактире на рыночной площади, надо отдать ей деньги, которые мы отобрали у Фловердью. Потом побываем в замке, навестим Джона Болейна. Конечно, мне бы очень хотелось повидаться с Джозефиной и Эдвардом. А если останется время, заглянем к тетке Скамблера… Может, ей известно что-нибудь о племяннике. Кстати, Джек, ты написал Тамазин?

– Ну да, а как же иначе. Доложил, что здоров и моей драгоценной жизни ничего не угрожает. Но обстановка в Норфолке такая, что я вряд ли смогу вернуться домой в ближайшее время.

– Примерно то же самое я сам написал Гаю, – кивнул я. – А также мастеру Пэрри. Правда, Пэрри я сообщаю, что по мере возможности намерен продолжить расследование дела Болейна.

Барак окинул взглядом лагерь, скопище крохотных деревянных лачуг.

– Пива стали давать совсем мало, – сокрушенно вздохнул он.

– В городе нам будет не до пива, – отрезал я.

Едва мы вышли на дорогу, нас обогнали несколько всадников в добротных, но скромных костюмах. То были Роберт Кетт, его брат Уильям и их ближайшие сподвижники, включая Тоби Локвуда, который, прищурившись, окинул нас подозрительным взглядом. Кетт сделал мне знак подойти:

– Да ниспошлет вам Господь доброго утра, мастер Шардлейк.

– И вам также, капитан Кетт.

Про себя я отметил, что лицо Роберта сияет бодростью и энергией: он явно пребывал в наилучшем расположении духа. Уильям Кетт, напротив, смотрел на нас хмуро и неприветливо. Как видно, он считал, что брат его излишне мне доверяет.

– Работы по сооружению помоста у Дуба реформации почти закончены, – отрывисто бросил Уильям. – Готовьтесь к завтрашнему дню.

– Понятно.

– Что вы намерены делать в Норидже?

– Посетить друзей, а также мастера Болейна, заключенного в Нориджском замке.

– А мы собираемся продолжить переговоры с Коддом, – сообщил Роберт Кетт. – Нам стало известно, что еще один лагерь возник в Касл-Райзинге, неподалеку от Кингс-Линн. Мы послали отряд захватить Грейт-Ярмут. Скоро все мы вдоволь полакомимся знаменитой ярмутской селедкой!

Кетт расплылся в довольной улыбке и, кивнув нам на прощание, двинулся вниз по дороге. Люди, завидев его, махали руками и выкрикивали приветствия. Тоби, отстав от своих спутников, подъехал к нам.

– Вы намерены повидаться с Болейном? – обратился он ко мне.

– Да, он по-прежнему мой клиент.

– Я слышал, прошлой ночью его сыновья, сговорившись с другими пленниками, пытались бежать. Теперь их держат в цепях. Удивительно, что в семье богатого джентльмена выросли такие дикари.

– Вам прекрасно известно, Тоби, что я не питаю симпатии к этим молодчикам.

Николас обжег меня сердитым взглядом. Я испугался, что Овертон сейчас взорвется, но он всего лишь процедил:

– Тоби, ты ел с нами за одним столом. Ты вместе с нами дрался с этими паскудными близнецами. А теперь смотришь на нас как на заклятых врагов. Скажи, ты всегда питал к нам ненависть?

– Да, ответь нам! – подхватил Барак, глядя на Локвуда с откровенным любопытством.

Щеки Тоби вспыхнули.

– Я уже говорил мастеру Шардлейку, что считаю своим долгом хорошо выполнять любую порученную мне работу, – пробормотал он, глядя в пространство. – Уверен, ты, Николас, при первой же возможности присоединишься к нашим врагам. Что касается Джона Болейна, то мне наплевать, справедливо его осудили или нет. Этот тип прежде всего землевладелец и джентльмен, а значит, относится к числу наших недругов. Очень жаль, что ваше расследование повлекло за собой смерть двух простых людей. Впрочем, не сомневаюсь: для вас это мелочь, не стоящая внимания.

– Вы считаете, что Джон Болейн не заслуживает справедливости? – спросил я.

– Мы все заслуживаем справедливости. Но за спиной большинства из нас не стоит леди Елизавета, и нам нечего рассчитывать на помилование. – Свесившись с лошади, он наклонился ко мне. – Здесь, в лагере, есть крестьяне из Бриквелла. Некоторые из них видели вас на поле, когда били голубей Вайтерингтона, и приняли за члена Комиссии по огораживаниям. Один из этих людей спросил меня, что вы тут делаете и почему не носите мантию. Я объяснил, что капитан Кетт к вам благоволит. Но, мастер Шардлейк, боюсь, вы недооцениваете его прозорливости.

Мы спустились с холма. Входя в Епископские ворота, я заметил висевший на них листок – очередное воззвание протектора Сомерсета. Я надеялся, что в тексте его сообщается о скором прибытии комиссии, однако там говорилось о награде, ожидающей всякого, кто сообщит имена предателей, подстрекающих народ к мятежу. Я невольно нахмурился. Это воззвание никоим образом не свидетельствовало о том, что протектор сочувствует повстанцам.