Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Мы, крестьяне, способны справиться с любой работой, – кивнула старуха. – Мы и дома умеем строить, и за животными ухаживать, и хлеб выращивать. Когда у нас есть для этого земля, – многозначительно добавила она.

– Надеюсь, мой ребенок вырастет в сытости и достатке, – протянула молодка. – Несмотря на все происки чиновников и адвокатов, – усмехнулась она, метнув в меня неприязненный взгляд.

– Это верно, я адвокат, – процедил я. – Но я работал в Палате прошений, помогал бедным людям, вроде вас, добиться справедливости. И никогда не бросил бы эту работу, не вынуди меня к тому Ричард Рич.

– По крайней мере, у вас осталась хоть какая-то земля, – обратился к женщинам Джонсон. – А вот у меня, например, отобрали все до последнего клочка. Два года я служил в армии старого короля Генриха, воевал во Франции, а мои жена и сын работали на нашей маленькой ферме. Я, понятное дело, писал им, но ни разу не получил ответа. Наверное, их письма затерялись – такое случается сплошь да рядом. Богом клянусь, на войне я навидался такого, что это навсегда отбило у меня охоту воевать. Но вот заключили мир, я вернулся домой и узнал, что Сару и Джона прогнали с фермы прочь. Я так и не сумел их найти, хотя, Бог свидетель, потратил на поиски немало сил. Три года я зарабатывал на жизнь тем, что нанимался батраком на чужие фермы. А потом в тавернах начали поговаривать, что настают новые времена. Простые люди больше не в силах терпеть произвол властей и должны добиться справедливости. И я понял: мое место с теми, кто готов бороться. – Гектор сжал кулаки. – Теперь нас стало много. Может быть, совсем скоро я сумею отомстить за все свои беды.

По морщинистым щекам старого солдата потекли слезы. Тетушка Эверник молча погладила его по руке. Николас вдруг резко поднялся и скрылся в хижине. Я, поморщившись, с трудом встал и двинулся за ним вслед, сделав Бараку знак оставаться на месте.

Николас сжался в углу хижины, обхватив колени руками. Внутри царил полумрак, так как окон в нашем жилище не имелось и свет проникал исключительно через дверь. Я опустился на земляной пол рядом с ним.

– Слушать подобные рассказы – настоящее мучение, – пробормотал Овертон, глядя на меня. – Я и думать не думал, что простым людям в Англии проходится так тяжело.

– И ныне их терпению пришел конец.

– Мир перевернулся с ног на голову. Да, я понял это еще во дворце графа Суррея.

Николас в первый раз упомянул о своем заключении. Он бросил взгляд в сторону двери.

Барак, Джонсон и обе женщины по-прежнему негромко беседовали, сидя у порога.

Издалека доносился зычный голос проповедника:

– Грядет Царствие Христово, когда прежние хозяева лишатся своих богатств, жизненные блага будут принадлежать всем, а справедливость восторжествует. Тогда мы станем исповедовать истинную религию и жить по заповедям Господним!

– И когда только этот крикун заткнет наконец глотку? – устало вздохнул Николас. – Он витийствует уже несколько часов подряд. – Помолчав несколько мгновений, юноша заговорил вновь: – Помните, прежде, когда мы путешествовали по Норфолку, я все время спорил с Тоби? А ведь все, о чем он говорил, ныне стало реальностью. Но разве бунт, который подняли эти люди, не ведет к хаосу? Разве общество не подобно телу, которым должна управлять голова? Именно так нас учили сызмальства, именно так говорится в Библии.

– Вот уж не знал, что ты у нас знаток Библии, – заметил я с мягкой усмешкой. – Расскажи лучше, что произошло во дворце графа Суррея?

– Нас, закованных в цепи, привезли туда на телегах. Все молчали, словно в рот воды набрав: боялись, что нас прикончат. Ни один из братьев Болейн даже не пикнул. Некоторые мятежники делали вид, что собираются проткнуть нас своими вилами и копьями. Когда мы слезли с повозок, они распахнули двери и велели нам заходить внутрь. А те, что возились в саду у своих палаток, хохотали и улюлюкали. Дворец внутри чудо как красив: повсюду лепнина, расписные потолки и резные панели. Наверняка обставлен он был роскошно, но теперь совершенно опустел: после падения графа Суррея всю мебель вывезли. Арестантов растолкали по комнатам, где нам пришлось сидеть на полу, со связанными ногами. Слава богу, мы с близнецами оказались в разных комнатах. Зато моим компаньоном стал Вайтерингтон, сосед Болейна по Бриквеллу. Когда бунтовщики ушли, он начал с пеной у рта поносить их. Орал, что лорд-протектор и Тайный совет вздернут этих наглых хамов на виселицу. Он так побагровел от натуги, что я боялся, как бы его не хватил удар. Потом в нашу комнату впихнули еще нескольких джентльменов. Через пару часов тюремщик принес еду и сказал, что нам крупно повезло: простые люди, которых мы морили голодом, настолько добры, что кормят нас. Как-то раз из соседнего помещения донеслись вопли. Я узнал голоса близнецов. Мгновение спустя раздался топот шагов, а потом все стихло. Думаю, стражники надавали братьям хороших тумаков. – Николас погрузился в молчание. Через несколько секунд он поднял на меня глаза и спросил: – Скажите, кто эти люди? Я вижу, далеко не все они – простые крестьяне.

– Насколько я могу судить, среди них много йоменов, фермеров, владеющих крошечными земельными наделами, и наемных работников. Хватает и всякого рода сельских ремесленников: плотников, столяров, портных, сапожников. В общем, деревенские жители всех мастей и разрядов. Некоторые захватили с собой жен, но в большинстве своем женщины с детьми остались дома, приглядывать за хозяйством. Да и конечно, здесь очень много бывших солдат.

– То есть дезертиров, удравших из Шотландии. Неудивительно, что красноногие гонят нас в хвост и в гриву, – с горечью бросил Николас.

– Война с Шотландией – это страшная ошибка. Протектору не следовало ее затевать.

– Но если наша страна воюет, долг каждого – делать все, чтобы она одержала победу, – возразил Николас.

– Даже если эта война совершенно бессмысленна и несправедлива? И наша страна без всяких на то оснований вторглась на территорию другого государства? Неужели верноподданнические чувства должны заглушить голос совести и рассудка?

– Так или иначе, бунт в военное время – это двойное предательство, – потупив голову, упорствовал Овертон.

– Николас, я взял тебя на поруки и поклялся, что ты не убежишь и не станешь вредить этим людям, – веско произнес я.

– Я знаю, – нахмурившись, буркнул он. – Можете не сомневаться, я вас не подведу.

– Прошу тебя: держи рот на замке и не задирай высоко нос. Кстати, почему бы тебе не прогуляться по лагерю вместе со мной и Джеком?

– Пожелать доброго дня мужланам, которые угощали меня оплеухами? Нет уж, спасибо. – Он бросил взгляд в сторону двери. – А Барак, как я погляжу, доволен и счастлив.

– Полагаю, отчасти потому, что ему выпала возможность отдохнуть от семейных неурядиц. Хотя он, несомненно, сочувствует этим людям.

– А вы?

– Пока не знаю.

– Как вы думаете, что скажет леди Елизавета, если узнает, где вы сейчас?