Держи меня крепче - Сьюзен Льюис

– Нет, ничего определенного! Хотя отец девочки по-прежнему вызывал у меня какую-то настороженность. Даже еще большую, чем в момент нашей первой встречи в парке. Наблюдая за тем, как он ведет себя в домашней обстановке, я испытала еще большее чувство неловкости и дискомфорта. Я видела, как Хло, или Отилия, как звали ее в то время, кусала свои губки, и догадывалась, что это отец настроил ее против меня. Наверняка сказал, что я злая ведьма и обязательно отрежу ей язык, если она промолвит хоть слово. Кстати, это типичная угроза, которой запугивают детей те взрослые, которые занимаются насилием над ними. Как и кусать губы или сосать их между зубами – тоже весьма распространенная детская реакция, особенно у очень маленьких детей.

По залу прокатился шум. Публика с отвращением отреагировала на последние слова Шарлотты. Энтони немного помолчал, давая время присутствующим, чтобы успокоиться, а потом снова глянул на Шарлотту.

– Прошу вас, продолжайте!

– Вот так она то закусывала губы, то сосала их, но при этом с готовностью продемонстрировала мне, что она умеет хорошо справляться с шарадами. И действительно, хорошо! Особенно с учетом ее возраста. Зная, что ее отец преподает в начальной школе, я была уверена, что она наверняка уже умеет и читать, и даже немного писать. Хотя отец и заявил мне, что девочка не ходит в детский сад. Других родственников в доме не было. Соседей поблизости тоже. Друзей ее возраста у девочки, скорее всего, не было. И это снова сильно встревожило меня. Я представила себе, каково это маленькому ребенку сидеть днями напролет в четырех стенах и видеть только своих родителей. А в качестве друга иметь только игрушечного мишку, которого, как она сама сказала мне, зовут Бутс.

– Так она все же заговорила в тот день?

– Проронила только одно это слово, и все! Но я была уверена, что Хло могла бы рассказать мне много больше, но не представилось возможности. Я просто не успела разговорить малышку, а тут в комнату вернулся отец, и она сразу же замкнулась.

Легкое разочарование скользнуло по лицу Энтони, скользнуло и тут же исчезло.

– И каковы были результаты вашего первого визита в дом Уэйдов?

– Само собой, я написала подробный отчет по результатам своего посещения (это был мой первый отчет по данной семье), включая и рекомендации, касающиеся непосредственно ребенка. Так, я рекомендовала незамедлительно определить девочку в подготовительную группу детского сада, а также показать ее врачу, который занимается проблемами развития детской речи. Я сама договорилась о таком осмотре, позвонила логопеду и согласовала с ним время визита. Я также договорилась в муниципальной клинике, чтобы девочку осмотрел наш районный педиатр.

– Иными словами, на том этапе вы сделали все от вас зависящее, все, что обязан был сделать специалист вашего уровня, когда у него возникают подозрения, что ребенок подвергается опасности?

– Да, это так.

– И что было потом?

– Вначале мистер Уэйд был взбешен тем, что я считаю, будто бы его ребенок подвергается какой-то опасности, живя в родительском доме. Но потом он согласился и на осмотр терапевта, и на прием у логопеда. Что ему никак не удавалось, так это найти подходящее место в детском саду. Либо слишком дорого, либо сам садик его почему-то не устраивал, либо все хорошо, но свободных мест в группах нет. Тогда я сама подключилась к поискам и нашла подходящий вариант и сама же отвела туда девочку. Потому что на тот момент я была уже в курсе, что ее мать никогда не покидает дом.

– Она страдала агорафобией? То есть боялась людных мест, открытых пространств?

– Полагаю, да.

– А отец в это время был на работе?

– Да.

– Мать была довольна, что вы сняли такую обузу с ее плеч и сами стали заниматься девочкой?

– Не уверена, что я вообще видела когда-то Эрику Уэйд довольной чем-то. Но как бы то ни было, а к моменту моего прихода девочка всегда была уже готова, одета и все такое. Эрика даже предложила оставить в моей машине детское сиденье, чтобы не таскать его туда-сюда из гаража всякий раз, когда я отвозила девочку в садик.

– Иными словами, водить Хло в детский сад стало вашей обязанностью?

– Получается, что так. Хотя лично я ничуть не возражала. Я очень боялась, что, если Хло вовремя не определить в детский коллектив, она никогда не сможет адаптироваться потом в детской среде. И у нее вообще могут возникнуть серьезные проблемы по части социализации в обществе.

– А что вы там говорили о том, чтобы показать девочку муниципальному педиатру?

– Я говорила, что такая встреча была назначена, но ждать нужно было целых девять недель. А поскольку Хло регулярно осматривал ее лечащий врач и всякий раз давал заключение, что со здоровьем у нее все в порядке, то я не могла потребовать, чтобы девочку осмотрели в экстренном порядке, так сказать, вне очереди.

– Понятно! И как дальше развивались ваши отношения с Хло?

– Я с самого начала почувствовала, что девочка тянется ко мне. Впрочем, я и сама очень быстро привязалась к ней и полюбила. Да и как можно было не полюбить это милое, нежное создание, такое трогательное, такое хрупкое? Хло нравилось проводить время со мной, независимо от того, чем мы занимались или куда шли по делам. Несмотря на то, что она по-прежнему не разговаривала с другими посторонними людьми, со мной, хоть и изредка, хоть и в небольших порциях, но она заговаривала, постепенно открывая свой внутренний мир. И чем глубже я в него погружалась, тем острее понимала, что девочка отчаянно нуждается в том, чтобы рядом с ней был человек, который бы просто любил ее и ничего более. На тот момент таким человеком оказалась я.

Итак, я стала водить ее три раза в неделю в детский сад Памкин, работающий на общественных началах. В прогулочной группе у нее даже появилась первая в ее жизни подружка, и я видела, что Хло делается все более и более уверенной, общаясь с другими детьми. Чего она категорически не любила, так это когда я оставляла ее в группе и уезжала. Она всегда страшно расстраивалась, но со временем Хло поняла, что я обязательно вернусь за ней. Она стала доверять мне. Было так трогательно видеть, как вспыхивало от радости ее милое личико всякий раз, когда она бежала мне навстречу и хватала меня за руку. Высшая степень ее доверия ко мне проявлялась и в том, что изредка она даже давала мне подержать своего драгоценного мишку. Что можно было расценить как очень высокую честь!

Шарлотта проглотила комок, подступивший к горлу, и замолчала.

– Был ли детский сад тем единственным местом, куда вы возили девочку? – мягко подсказал ей Энтони.

– Нет! Мы еще часто ездили кататься на карусели неподалеку от детского сада. А потом я отвозила Хло домой. Само собой, раньше ее никто не катал на карусели, и ей очень нравилось это развлечение. Вот так мы с ней кружились и кружились, и, глядя на ее раскрасневшееся от удовольствия, счастливое личико, невозможно было отказать ребенку покататься еще. Самое удивительное – она сама никогда не просила об этом. Для этого у нее просто не хватало смелости. Но я чувствовала, видела по ее глазам, как ей хочется. И тогда мы снова садились на карусель и кружились до тех пор, пока я наконец не говорила ей, что все! Пора домой. И сразу же свет в ее глазах гас, и Хло моментально преображалась, замыкалась, уходила в себя. Тогда я стала удлинять время наших прогулок. Помимо карусели мы зачастили в одно приморское кафе. Там я заказывала ей стакан молока и пирожное, а потом, если погода была хорошей, мы еще катались по пляжу на ослике. Постепенно мы стали наведываться во многие места в нашем городе. Ходили в зоопарк, посещали аквариум, просто гуляли по пирсу или в парке. И везде, где бы ни были с ней вдвоем, я видела, как ей нравится быть со мной, как многое значат для нее те часы, что мы проводили вместе. Дело дошло до того, что однажды она тайком прокралась в мою машину и спряталась на заднем сиденье, и я обнаружила ее только тогда, когда вернулась домой.