Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

И в самом деле, стихи облегчали поэту одиночество. Но он надеялся, что они станут мостом, который не просто соединяет его мысленно с Римом, но и приведет в Рим его самого. Стихи изгнанника расходились по Риму, создавая поэту величайшую славу. Но это ни на шаг не приблизило его к Риму. Создается впечатление, что лесть стихов, созданных на краю света, была для Августа предпочтительнее той, которую он мог бы услышать от Овидия, возвращенного в Рим.

Произведения Вергилия, Горация и Овидия, равно как их предшественника Катулла, считаются римской классикой. А ведь прошло не более четырех поколений со времени зарождения латинской литературы. Латинский язык оказался не менее богатым и гибким, чем греческий. Римские поэты овладели всем мифологическим богатством, всем ритмическим разнообразием и образной системой поэзии греков и на этой почве вступили в состязание с греческими классиками, оставаясь их благодарными учениками. Так римляне проложили дорогу для восприятия и греческой, и своей собственной литературы народам Средневековья и Нового времени. И для нас Вергилий стоит рядом с Гомером, Гораций рядом с Алкеем и Архилохом, Катулл – рядом с Сапфо. И конечно же, понимая, что римляне были подражателями греков, мы воспринимаем греческих и римских поэтов не как соперников, а как союзников, делающих одно великое дело, – как наших общих учителей.

Тит Ливий. Обращенность нового режима в целях собственного укрепления к истории нашла выражение и в появлении грандиозного исторического труда «От основания города» в 142 книгах. Его автор Тит Ливий, как и многие другие апологеты державного Рима, не был коренным римлянином, но это не помешало ему создать труд, который можно назвать апофеозом римского народа. Цель Ливия – показать, что римский народ подготовлен к своей державной роли самими богами и достоин ее благодаря стойкости и мужеству. Исходный пункт римской истории для Ливия – «основание Рима». Соседи римлян присутствуют в неторопливом повествовании лишь постольку, поскольку они отважились напасть на Рим, и в любых случаях сочувствие историка на стороне римлян. Не раз под его стилем прямые поражения римлян либо превращаются в победы, либо служат для того, чтобы лишний раз прославить доблесть римлян, не склонившихся под ударами судьбы.

Ливий, как и большинство римских историков, далек от задач научного познания прошлого, от выяснения причин исторических событий и подоплеки деятельности политических группировок и лиц. Его цель – создание художественной картины римской истории. Чтобы оживить историю, он, как и великий греческий историк Фукидид, широко использует речи своих персонажей, драматизируя этим повествование. Но, в отличие от Фукидида, он не воспроизводит действительно произнесенные речи, а целиком их выдумывает, вкладывая в уста героев собственные мысли. Человек философски образованный, он тем не менее терпимо относится к самым нелепым легендам. «Военная слава римского народа такова, – пишет историк, – что, назови он самого Марса своим предком и отцом своего родоначальника, племена людские и это снесут с той же покорностью, с какой они сносят власть Рима». Таков «довод силы», оправдывающий не только использование выгодных Риму легенд, но и вообще изложение истории с позиций победителя. Раз вы не смогли отстоять свою свободу, терпите любое искажение, любую ложь. «Горе истине!»

Страбон. Доказательство шарообразной формы Земли было одним из величайших достижений греческой науки. Но наряду с этим греческие ученые, начиная с Гекатея Милетского, занимались описанием поверхности Земли и жизни ее народов. Они были одновременно географами, этнографами и историками. И их можно назвать атлантами науки о Земле. Один из них – современник Августа, понтийский грек Страбон.

Деятельность Страбона приходится на то время, когда под власть Рима перешли значительные территории Европы, Азии и Африки. У римлян было с лихвой честолюбия и энергии для их приобретения, но для изучения пока не хватало опыта и эрудиции, и за эту работу взялся Страбон, обошедший и объездивший большую часть земель, которые взялся описать. Рассказывая о берегах, островах, реках и морях, обычаях и истории народов, касаясь общетеоретических вопросов географии, Страбон с величайшей добросовестностью проработал едва ли не все, что было до него написано греками и римлянами. Приводя в своем грандиозном труде мнения предшественников, он не берет их на веру, а вступает в полемику. Благодаря этому «География» Страбона в 17 книгах превращается в труд по истории античной науки в широком смысле этого слова. Римляне подчас с пренебрежением относились к народам, которых они покорили. Этим пороком, обусловленным отсутствием глубокой культуры и неумеренным патриотизмом, Страбон не страдал. Он сделал для своих современников, а также и для нас, круг земель от Британии до Индии живым и зримым. Без него был бы немыслим последующий расцвет римской географии.

Витрувий. Из семи благородных искусств античности зодчество, благодаря масштабам и прочности творений, было самым наглядным. Оно прославлено мастерами, семь из которых считались великими. Римский зодчий Витрувий не принадлежал к числу семи. Но непредсказуемый случай выдвинул его на первое место, ибо из всех античных трактатов, посвященных архитектуре, сохранился только один, написанный и обнародованный в начале правления Августа.

В 10 книгах своего труда Витрувий обобщил многовековой опыт греческой и италийской (этрусской и римской) архитектуры, а также техники. Трактат сопровождался альбомом иллюстраций, рано утраченным. Пользуясь рукописями Витрувия, позднейшие архитекторы, каждый в силу своего воображения и таланта, воссоздавали в камне этот альбом. Витрувий стал соавтором создателей византийских базилик, средневековых мостов и дворцов Венеции и Флоренции эпохи Возрождения. В 1542 г., через полвека после появления первого печатного издания трактата Витрувия, была учреждена Академия его имени, ставшая центром распространения изложенных в трактате принципов античной архитектуры: ясности, соразмерности, гармонии – трех начал складывающегося классицизма.

Август не был отмечен талантом ни в искусстве, ни з литературе. В провозглашенном им «золотом веке» он был золотой посредственностью. Но он умел выбирать себе талантливых спутников, их поддерживать и не предавать, когда в них не было нужды. Без помощи этих людей вряд ли ему удалось бы победить в гражданских войнах и остаться в памяти поколений таким, каким ему этого хотелось.

Ливия. В годы Республики судьбы Рима вершились публично – на форуме, на Марсовом поле, в курии. При Августе решения принимались во дворце на Палатине (в его палатах), затем пересылались в сенат и народное собрание для утверждения. Первым местом, откуда исходили назначения, награды и кары, была спальня. И от того, кто находился на супружеском ложе рядом с принцепсом, зависело очень многое.

Во дворец на Палатине Август вступил вместе с Ливией. В годы войны Октавиана с Секстом Помпеем Ливия с двухлетним Тиберием, беременная, бежала от бесчинств ветеранов