Золотая чаша - Генри Джеймс

class="p1">– По-твоему, это так называется, когда ты их запугиваешь и заставляешь плясать под твою дудку?

– Ах, им нечего было бы бояться, если бы нечего было скрывать.

На этот раз миссис Ассингем прямо и твердо посмотрела ей в глаза.

– Ты хорошо понимаешь, что ты говоришь, душенька моя?

– Я говорю, что я растеряна, измучена, и мне не к кому обратиться за советом, кроме тебя. Я подумала, я даже была уверена, что ты и сама это заметила. Поэтому я надеялась, что ты меня поддержишь.

– Поддержу? Каким образом? Обвинив двух старинных друзей, которых я много лет всей душой любила и уважала и о которых не могу сказать ничего дурного?

Мегги взглянула на нее широко раскрытыми глазами.

– Нет, лучше обвини меня, чем обвинять их! Обвини меня, прошу тебя, если только это у тебя получится! – Похоже, она уже не раз об этом думала. – Если ты сможешь, не кривя душой, обвинить меня, разоблачить, доказать, что я просто низкая, подлая свинья…

– Что же тогда? – осведомилась миссис Ассингем.

– Тогда, наверное, я буду спасена!

Но Фанни ответила не сразу. Целую минуту она сидела молча, устремив задумчивый, глубокомысленный взор в пространство поверх головы Мегги.

– Ты говоришь, что тебе не с кем поговорить, и утверждаешь, что сумела скрыть от всех свои чувства – как ты выразилась, ничем не выдать себя. А тебе не приходило в голову, что ты не только вправе, но даже и обязана, раз уж так получилось, поговорить с мужем?

– Я с ним говорила, – сказала Мегги.

Миссис Ассингем, пораженная, воззрилась на нее.

– Ага, значит, это неправда, что ты не показала ни словом, ни знаком…

Мегги помолчала немного.

– Я не устраивала сцен. Я не вставала в позу. Я не обвиняла его, не упрекала. Ты мне скажешь, что и при этих условиях можно наговорить немало гадостей.

– О! – вырвалось у Фанни, словно она никакими силами не могла удержаться.

– Но, по-моему, как ни странно, он не считает меня такой уж гадкой. Мне кажется, и это самое странное, – проговорила княгинюшка, – в глубине души он жалеет меня. Да, я думаю, что в самой глубине души ему меня жаль.

Фанни снова была в недоумении.

– Жаль, потому что ты довела себя до такого состояния?

– Потому, что я несчастна, когда у меня есть столько причин быть счастливой.

– У тебя есть все, – живо откликнулась миссис Ассингем. Но она не сразу отважилась на следующую попытку. – Все-таки я не понимаю, каким образом, если ты ничего не делала…

Мегги нетерпеливо прервала ее:

– Не то чтобы я совсем ничего не делала…

– Что же тогда?

– Видишь ли, – ответила Мегги, помолчав, – он знает, что я сделала.

Ее слова вкупе с тоном, каким они были произнесены, и со всем обликом Мегги заставили миссис Ассингем надолго умолкнуть, тем самым невольно как бы признавшись, что она прекрасно поняла их значение.

– И что он сделал?

Снова Мегги выдержала минутную паузу.

– Он повел себя просто великолепно.

– Великолепно? Тогда чего же ты еще хочешь?

– Ну, как же! – воскликнула Мегги. – Чтобы можно было не бояться.

Вновь ее гостья запнулась в недоумении.

– Не бояться говорить?

– Не бояться не говорить.

Миссис Ассингем глубоко задумалась.

– Даже с Шарлоттой?

Мегги только глянула на нее и быстро отвернулась – это был жест такого отчаяния, что Фанни примолкла и лишь с болью смотрела, как ее младшая подруга остановилась у окна, выходящего на скучную улицу. Казалось, она потеряла последнюю свою надежду, надежду на понимание и сочувствие своего верного друга. Но уже через мгновение миссис Ассингем снова заговорила весьма решительным тоном, как бы обещая, что ничто еще не потеряно.

– Вижу, понимаю. Тебе пришлось бы учитывать слишком много разных вещей. – Княгинюшка стремительно обернулась к ней. Убедившись, что именно этой понимающей нотки она так ждала, Фанни пошла дальше: – Можешь не бояться.

Мегги поймала ее реплику на лету и тут же доказала это своим ответом:

– Благодарю тебя!

Как и следовало ожидать, это придало Фанни смелости преподать ей еще несколько советов.

– Твоя идея подразумевает, что они поддерживают преступную связь день ото дня, среди полнейшего доверия и симпатии, мало того что у тебя на глазах, но и на глазах твоего отца. Я ни на минуту не могу в это поверить!

– Ах, вот именно этого я от тебя и ждала!

– На здоровье, душечка моя! – вздохнула миссис Ассингем.

– И ты никогда даже не думала ничего такого? – настаивала Мегги.

– Ни на мгновение! – ответила Фанни с высоко поднятой головой.

Но Мегги этого все-таки было недостаточно.

– Прости меня, что я такая гадкая. Но… ты можешь поклясться всем, что для тебя свято?

Миссис Ассингем посмотрела ей прямо в глаза.

– Моя дорогая, слово честной женщины!

– Спасибо тебе за это, – сказала княгинюшка.

Обе помолчали немного, потом Фанни спросила:

– Теперь ты веришь, душечка?

– Я верю тебе.

– Ну а я верю в них, так что итог один и тот же.

На это Мегги снова как будто призадумалась, но в конце концов согласилась:

– Итог один и тот же.

– Значит, ты больше не чувствуешь себя несчастной? – улыбнулась гостья, подходя к ней поближе.

– Наверное, на какое-то время.

Но теперь пришел черед миссис Ассингем не удовлетвориться услышанным.

– Я ведь убедила тебя, что это невозможно?

Она раскрыла объятия, и через мгновение Мегги бросилась ей на шею, проявив свое облегчение несколько необычным способом.

– Невозможно, невозможно! – отвечала она более чем выразительно, но сразу вслед за тем разразилась слезами, словно оплакивая эту невозможность. Она цеплялась за свою подругу, крепко обнимая ее и горестно всхлипывая, так что вскоре та и сама заплакала в голос, безутешно и необъяснимо.

7

Как-то само собой решилось, что полковник с женой прибудут в «Фоунз» около середины июля с тем, чтобы «погостить всласть». Мегги добилась от отца обещания как можно дольше удерживать их. Решено было также, что в начале месяца, менее чем через неделю после собственного прибытия, чета с Итон-сквер будет ожидать приезда пары с Портленд-Плейс.

– Ах, мы должны дать вам время перевести дух! – заметила по этому поводу Фанни с невинной веселостью, обращаясь по очереди к каждому из участников описываемых событий.

Она как будто обретала опору и поддержку, подчеркивая ассингемовскую пунктуальность с уверенностью, доходящей до дружелюбного цинизма. Фанни предпочла в данном случае создать видимость корыстного расчета со своей стороны, всячески напирая на то обстоятельство, что гостеприимное приглашение Верверов пришлось очень кстати, ибо по причине прискорбной небрежности полковника сама она лишена сельского приюта под сенью струй, куда