Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Чуковская также просила меня в случае получения денег отправить немедленно 125 фунтов в Израиль ее другу Якобсону (прилагался адрес), желавшему переехать в США. Через Италию она мне также выслала какой-то пакет с микрофильмами четырех романов разных авторов, распоряжение о судьбе которых должно было последовать позже. Об этих микрофильмах я думал с некоторым ужасом, их ведь нужно было где-то воспроизвести на фотобумагу и хотя бы прочитать. Времени для этого у меня не было. Но писатели часто уверены в приоритете собственных нужд. Лидия Чуковская жаловалась также на то, что решение Союза писателей о превращении дачи в Переделкине ее покойного отца Корнея Ивановича, знаменитого детского поэта, в дом-музей не выполнялось в намеченный срок.

Издательство «Пять континентов» оказалось небольшим магазином русских и армянских книг, принадлежавшим пожилому армянину Н. Генджану, который сам стоял за прилавком. Его родителей в 1916 году турки, захватившие часть Армении, депортировали в Ливан. Оттуда он переехал позже в Париж. Генджан хорошо знал русский язык. Он мне объяснил, что действительным издателем книги Чуковской является его друг Сергей Петрович Дубровский, который использует магазин просто как уже зарегистрированный бизнес и для продажи им же изданных книг. На следующий день я встретился и с Дубровским, и он мне сразу очень понравился. Ему было около шестидесяти лет, высокий, красивый и приветливый мужчина. В молодости он был артистом Киевского драматического театра. В 1941 году, когда немцы заняли Киев, население не успели эвакуировать. Зная французский, Дубровский в 1943 году перебрался в Париж и многие годы работал здесь преподавателем русского языка. Сейчас он получал небольшую пенсию и жил одиноко в маленькой чердачной квартире в плохом районе. Я пригласил его в ресторан, и мы долго беседовали о русской диаспоре в Париже. Я постарался как-то сгладить проявленную Чуковской по отношению к нему надменность и даже враждебность, ведь он сделал для нее весьма полезную работу. В последующие годы мы с Ритой встречались с Сергеем Петровичем много раз и стали друзьями.

На претензии Чуковской по поводу изменения названия книги Сергей Петрович ответил, что во Франции нет отчеств и поэтому «Петровна» при любых переводах будет восприниматься как фамилия. Ее будут сравнивать с «Анной Карениной», до которой ей слишком далеко. В текст он внес ряд исправлений либо по чисто грамматическим причинам, либо чтобы улучшить русский язык, который несколько изменился с 1939-го по 1965-й. Он показал мне некоторые исправления, и надо сказать, все они вполне оправданны. Во французском издании книги было сделано еще больше исправлений. Больше всего возмущало Чуковскую то, что имя главной героини Софья Петровна заменили на Ольгу Петровну. «Как они посмели?..» – писала она. Однако Дубровский мне объяснил, что во французском переводе Софья окажется Софи и будет звучать как чисто французское имя, ассоциируясь с именем знаменитой актрисы Софи Лорен. Ольга звучит как классическое русское имя. В английском издании книги, выпущенном в 1967 году, эти изменения сохранили, в других тоже. По поводу выплаты гонораров от продажи прав Дубровский сказал, что всеми расчетами ведает Генджан, формальный владелец этого микроиздательства. С русского варианта повести из «Нового журнала» был сделан лишь перевод на итальянский. Роман Гуль прислал мне позже чек на двести долларов за продажу прав на это издание.

В Париже я также получил небольшой гонорар для Роя и открыл счет в одном из отделений Banque Nationale de Paris. Я хотел добавить туда и имя Чуковской, но мне объяснили, что без образца ее подписи этого сделать нельзя. Тем не менее Н. Генджан сказал, что моего слова для него достаточно. Через два-три дня он подготовил отчет о продаже прав на «Опустелый дом» и о гонорарах, полученных с 1966 по 1972 год. В данном случае 50 % сумм доставались издателю и 50 % перечислялись автору. Это была добрая воля Генджана, при отсутствии официальных договоров от издателя нельзя требовать ничего, можно лишь просить об одолжении. Книга Чуковской была продана издателям шести стран, и общая сумма платежей составила 32 тысячи франков (что соответствовало тогда трем тысячам английских фунтов). Отчетов о продажах от издательств не поступало. Это означало, что больших тиражей не было. На мой счет для Чуковской перечислили 16 055 франков. Я написал об этом Лидии Корнеевне и сообщил ей адрес издательства. Насколько мне известно, она ни Генджану, ни Дубровскому ничего не написала. Из Парижа я послал ей две большие застрахованные заказные бандероли, одну с глазными каплями (медикаменты по почте можно было отправлять лишь из Франции, но не из Англии) и вторую с канцелярскими товарами, фломастерами двух сортов и линзами для чтения. «Благодаря одной из Ваших линз я иногда читаю книги… фломастеры – это мои любимые», – написала мне впоследствии Лидия Корнеевна. У нее были проблемы со зрением, и она могла читать лишь с лупой, а письма писала фломастерами крупными буквами.

ЮНЕСКО и политика

Через три-четыре дня я позвонил Буццати-Траверзо. Он пригласил меня в свой офис. Хороших новостей не было. Совет директоров ЮНЕСКО отклонил ходатайство и рекомендации о назначении Жореса Медведева экспертом отдела науки. Это было сделано по требованию советских членов Совета директоров В. И. Ерофеева, заместителя генерального секретаря, и А. Г. Евстафьева, директора одного из отделов. Оба советских директора были недавно сотрудниками МИД СССР высокого ранга. Они настаивали на том, что у Медведева нет нужной квалификации. Голосования не было, вопросы о назначениях решаются консенсусом. Буццати-Траверзо объяснил мне, что в ЮНЕСКО существуют квоты на экспертов от разных стран. При этом на квоты для Советского Союза имеется много незаполненных вакансий, а приглашения, которые делаются советским ученым, в большинстве случаев отклоняются советскими директорами и руководителями секций, если они не поддержаны МИД СССР. ЮНЕСКО все же не беспристрастна и отражает реалии холодной войны. Сотрудники любых агентств ООН получают сразу постоянную должность и не увольняются до шестидесяти лет. Эта практика назначения на постоянной основе теоретически обеспечивает им независимость от собственных правительств. Чиновник международного агентства должен чувствовать себя гражданином мира. Однако экспертам, назначаемым из Советского Союза, МИД СССР ставит условие обязательной отставки через пять лет. Но не все следуют этому правилу. Считать их невозвращенцами правительство СССР не имеет права – Устав ООН обязателен для всех стран – членов этой организации.

Мой, казалось, надежный план, таким образом, оказался пока нереальным. Но я уже подготовил новый – аналогичную попытку с Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). Она была менее политизированной, и Советский Союз имел в ней значительно меньшее влияние. Для работы в системе ВОЗ у меня