Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

прислали мне коллективное письмо с выражением солидарности за множеством подписей. Редакционные комментарии, крайне критические в отношении обращения советских властей с учеными, появились вскоре и в научных журналах Nature, Science, New Scientist и др.

9 августа я написал подробное объяснение случившегося директору института Арнольду Бёргену и сообщил ему, что надеюсь работать в институте до окончания намеченного ранее срока (14 января 1974 года) и что не намерен просить политического убежища или британского гражданства.

Аналогичное письмо я отправил в тот же день в отдел миграции и виз британского министерства внутренних дел. 14 августа оттуда пришел ответ. Мне предлагалось обратиться к ним для получения временного удостоверения личности (Certificate of Identity), которое даст мне право получать визы для поездок в другие страны. Такие удостоверения выдаются лицам без гражданства или тем, паспорта которых не дают им этого права.

10 августа я подготовил на английском подробное заявление для прессы. В нем я опровергал ложные заявления некоторых газет (о том, что Ж. А. Медведев создал Московский комитет прав человека, или о том, что Медведев сказал: «Лучше жить в Англии, чем в советской тюрьме»). Наконец, 18 августа я написал подробное заявление в посольство СССР в Великобритании как «Обращение» в Верховный Совет, приложив к нему копии приглашения от директора лондонского института и копию характеристики на получение паспорта. Ответа я не получил. Текст моего протеста в посольство СССР был, уже по моей инициативе, полностью опубликован 30 августа в газете «Русская мысль» в Париже и 4 сентября в газете «Новое русское слово» в Нью-Йорке.

В отделе миграции и виз, куда я приехал в один из этих дней, мне предложили заполнить анкету-заявление. После этого довольно быстро я получил особый документ для поездок в другие страны. «Действителен для всех стран, кроме СССР» – такая красная надпись на английском была напечатана сверху. Документ был действителен до конца 1974 года. Он состоял из двух плотных листов бумаги. На первой странице была моя фотография, роспись, данные о рождении и семейном положении и описание примет: рост 180 см, глаза голубые, цвет волос, форма носа и т. д. Особых примет не было. Этот документ давал мне право возвращения в Соединенное Королевство без визы. Остальные три страницы были чистыми, они предназначались для виз тех стран, которые я намеревался посетить. Особым штампом в этом документе я был ограничен возможностью работать только в Национальном институте медицинских исследований. Никакие другие виды наемного труда, оплачиваемые или неоплачиваемые, мне не разрешались. Не разрешалось мне и заниматься бизнесом без особого одобрения государственного секретаря. У меня не было пока статуса резидента, был лишь статус приглашенного, и он сохранялся еще несколько месяцев. Но писать книги, статьи и получать гонорары мне не запрещалось, этот вид деятельности не относился к понятию «занятость». Отчитываться о доходах и платить налоги я был обязан, так как пользовался в Англии бесплатным медицинским обслуживанием и другими социальными благами, а также защитой полиции и армии и правом на бесплатное образование своих детей.

15 или 16 августа меня пригласил к себе директор института А. Бёрген. Ранее он, очевидно, полагал, что финансирование моей поездки в Англию осуществлялось институтом в Боровске. Теперь ему стало ясно, что это не совсем так.

– Жорес, – сказал он, – я тут переговорил с Wellcom Trust (это большая частная биотехнологическая компания), и мы решили выделить вам грант на восемь месяцев. С сентября вы будете получать 250 фунтов в месяц (это была в то время примерно зарплата научного сотрудника. – Ж. М.). Потом мы еще что-нибудь организуем. Штатными должностями в институте я не распоряжаюсь, они принадлежат Медицинскому совету. Их возможностей я не знаю, но там много бюрократии и формальностей, так как их вакансии предусмотрены для категории государственных служащих. (Позднее я узнал, что на государственную службу можно принимать только граждан Великобритании. – Ж. М.)

Я пытался возражать, объясняя, что смогу обойтись гонорарами.

– Поберегите ваши гонорары на будущее, вам со временем нужно будет подумать и о покупке дома. Жизнь здесь намного сложнее, чем вам кажется, – ответил директор.

В августе я несколько раз соглашался на интервью русской службе Би-би-си и других радиостанций. Было много разных предложений выступить, иногда странных, например от Лиги защиты независимости Тайваня. Моя большая статья-интервью об академике А. Д. Сахарове была опубликована в британской воскресной газете Observer.

Поступило два предложения и на работу по годичным грантам в США – от Леонарда Хейфлика и от Дэвида Журавского (он предлагал работу на кафедре истории). Я искренне поблагодарил своих друзей, но объяснил, что уже принял грант в Англии.

В Советском Союзе мои друзья ждали от меня каких-либо резких заявлений и разоблачений. Однако я привык к более спокойным формам критики, основанным на историческом анализе. За несколько месяцев жизни в Англии я мог убедиться, что и британская демократия не идеальна и распространяется в основном на обеспеченные средние классы. Какой-либо полной свободы прессы здесь не было. Главный редактор и собственник старинной леволиберальной газеты Observer Дэвид Астор (David Astor), пригласивший нас с Ритой на обед, объяснил мне, что в действительности цензуру в печати осуществляют рекламодатели, от них зависит рентабельность любой газеты. «Если я изменю редакционную политику, – объяснял он, – то рекламодатели начнут бойкотировать “Observer” и мы сразу разоримся».

Моя книга «Взлет и падение Т. Д. Лысенко» была издана в 1969 году в США, а затем во многих других странах. В Англии права на ее издание купило издательство Оксфордского университета. Лысенко был тогда еще жив и состоял действительным членом АН СССР. Адвокаты оксфордского издательства заблокировали издание на том основании, что ее название «оскорбляет Лысенко» и что «он может подать на издательство в суд». Публикацию книги с таким названием можно было осуществить лишь после смерти псевдоученого. Так она и не вышла в Англии и не продавалась здесь, хотя и поступала в библиотеки по заказам из американского издательства. Книгу на английском продавали только в США, Канаде и Австралии, где за содержание книг несут ответственность перед судом авторы, а не издатели.

Между тем редактор и переводчик этой книги, профессор Михаил Лернер, придумавший и название, вполне адекватное содержанию, приезжал в сентябре в Эдинбург. Эдинбургский университет присвоил ему и еще четверым ученым из США звания почетных докторов. На церемонию, по рекомендации Лернера, пригласили и меня с женой. Принц Филипп, муж британской королевы, имел также титул герцога Эдинбургского и был почетным ректором Эдинбургского университета. Вручение дипломов почетных докторов – одна из его привилегий. Церемония завершалась большим обедом, на котором принц Филипп произносил речь,