Экспедиция надежды - Хавьер Моро

Исабель сохраняла прежнее спокойно-серьезное выражение лица, но Бальмис заметил в ее глазах тень тревоги.

– Как поживают малыши?

– Малыши? Да у них борода длиннее вашей! Изучают право в Университете Мехико, там же, где дон Рикардо получил адвокатскую мантию до того, как перейти в лоно Церкви.

– Полагаю, что его влияние оказалось решающим, когда настало время выбирать будущую профессию.

– Именно так, потому что мои попытки заставить хоть одного из них стать хирургом успехом не увенчались. Скажите, вам что-нибудь известно о Сальвани?

Этот вопрос вызвал у Бальмиса сильнейший приступ тика.

– Он скончался в июле. В Кочабамбе.

Исабель оглушило это известие. Она отвернулась, притворившись, что перебирает флаконы с лекарствами; в действительности ей не хотелось выказывать Бальмису свое волнение.

– Он не ответил на мое письмо… Как он провел последние дни?

– У меня есть вырезка из местной газеты с извещением о его смерти, оно подписано лечащим врачом.

Он достал из кармана бумагу и протянул Исабель; она молча прочитала ее: «В своем доме, приняв причастие нашей святой матери Церкви, в возрасте тридцати трех лет скончался дон Хосеп Сальвани, испанец, холостой, уроженец Серверы. Перед смертью он исповедовался и принял соборование. Подлинность сего документа собственноручно заверяю. Доктор Мельчор де Рибера и Теран».

– И больше вы ничего не знаете?

Бальмис отрицательно покачал головой.

– Он умер в одиночестве?

– Да.

– А вы организовали поминовение? Панихиду в Мадриде?

– Нет, – ответил Бальмис, опустив глаза. – Перед отъездом я только успел сообщить властям о его смерти.

– Во всех газетах, которые до нас доходили из Испании, я читала, какие лавры вам снискала эта экспедиция… Вы даже меня поблагодарили за участие и труды, это делает вам честь… Но вы ни разу не упомянули Сальвани.

– Я слишком долго не получал от него известий, и это вывело меня из себя. Сейчас я понимаю, через какие тяготы ему пришлось пройти, но тогда мне это представлялось в другом свете.

– Вы всегда были слишком суровы к нему.

– Готов признать свою ошибку. Именно я воспрепятствовал его планам получить пост в Индиях. Хотя, по совести говоря, это не уберегло бы его от болезни.

– Я ценю вашу искренность, вы всегда были честны со мной… – Бальмис вздохнул. Он решил, что худшее уже позади, но Исабель добавила: – Но честность не избавляет вас от вины.

– Сам не знаю, почему я так…

Исабель не дала ему закончить. Она уже давно перестала быть прежней кроткой девушкой, которая всегда становилась жертвой обстоятельств. У нее имелись свои представления о жизни, и она отважилась, наконец, высказать то, о чем столько лет молчала.

– Вы проявляли к нему жестокость потому, что его все любили, – произнесла Исабель решительно и убежденно, – вы считали его мягкотелым из-за его болезни, но завидовали его молодости и ревновали, поскольку знали, что я его любила…

Бальмис зажал уши руками.

– Молю вас, не продолжайте! Я знаю, я все знаю.

– Простите, не сдержалась. Это все… нервы.

После смерти Сальвани встал непреодолимой преградой между Исабель и планами Бальмиса, словно воплощение запоздалой мести за черствость начальника экспедиции и свои унижения. В этот миг Бальмис осознал, что в тот день, когда он употребил власть, чтобы разлучить Исабель и Сальвани, – в тот день он потерял ее навсегда.

Он решил сменить тему на более безопасную.

– А вы сами как поживаете? – поинтересовался он задушевным тоном.

Исабель уклонилась от прямого ответа, избегая откровенности.

– Нам все сложнее поддерживать регулярную вакцинацию в нашей епархии. Нынешняя военная обстановка влияет на все, и дон Рикардо настроен весьма пессимистично.

– Мне известно, что он передал пять тысяч песо в помощь новоиспанским епископам, которым пришлось искать убежища в Кадисе.

– Да, но он больше не в состоянии помогать им, потому что его средства тают, а пожертвований становится все меньше и меньше.

Затем Исабель рассказала Бальмису о появлении Бенито Велеса, о том, что тот вполне мог оказаться одним из мятежников, грабящих дилижансы на дороге, и о том, как епископу пришло в голову нанять его на работу в больнице.

– Когда Бенито оправился от своей раны в животе, прелат решил, что лучше держать его под присмотром, нежели отпустить, чтобы он и дальше воевал в горах, и приставил его вывозить покойников на телеге. По мысли дона Рикардо, при виде такого количества смертей человек должен отвратить свой взор от борьбы, грабежей, насилия и убийств. Но однажды за Бенито пришли его подельники, и он исчез, не поблагодарив и не попрощавшись… Каким был, таким и остался.

– А ваш сын, как он встретил отца?

– Он стыдился за него, а потом сказал, что предпочел бы не знать его.

Когда они вышли из больницы, спустилась ночь. По пути домой Исабель зашла в церковь и зажгла свечу, осветившую ее измученное лицо. Опустившись на колени, она помолилась за спасение души своего друга Сальвани.

Бальмис же направился в епископский дворец к дону Рикардо – человеку, оказавшему неоценимую помощь в прививочной кампании 1804 года. Прелат постарел, его некогда темные с проседью волосы стали белыми как снег.

– Я делаю все возможное, чтобы спасти землю, где родился, – признался епископ.

– Сюда докатились последствия тех пятнадцати лет бед и разочарований, которые мы пережили в Испании; война с Наполеоном опустошила и разделила нас.

– Я не в силах помешать уничтожению моего народа. Вы слышали, что Техас взбунтовался?

– Да, знаю.

– Сейчас уже слишком трудно успокоить возмущенные умы, положить конец гибельному соперничеству среди детей новоиспанской родины, – поделился епископ с Бальмисом. – Есть священники, которые под знаменем Святой Девы Гваделупской готовы благословить истребление сотен испанцев с полуострова. Между племенами и кастами, некогда дружившими, сейчас пылает лютая ненависть. Все борются против всех, креолы разделились на банды и убивают друг друга. Представляете себе, что будет с индейцами, если в один прекрасный день эти креолы придут к власти?

– Они попадут в рабство к новым хозяевам. Если только, Ваше Преосвященство, король не вернется на трон и не ужесточит законы по защите коренных жителей.

– Хорошо, что вы так полагаетесь на короля, но эти законы и прежде не слишком-то работали. Вам, как и мне, хорошо известно, что законы без желания их исполнять – всего лишь пустая бумажка.

– Вы сделали все возможное и невозможное, чтобы они исполнялись.

– Мы скорее умрем, чем согласимся нарушить законы нашего королевства. Но моя епархия невелика, а Новая Испания огромна.

Прелат воздел руки к небу:

– О Боже, зачем ты позволил мне родиться здесь и видеть, как гибнет мой народ?

Обернувшись к