Игла и нить - Кэри Томас

– Я не знаю, кто он. Он был весь покрыт словами и текстами, как будто они были частью его кожи.

Роуэн всплеснула руками.

– Дева, мать и чертова старуха! – воскликнула она. – Ты встретила Песахью![34] Никто прежде его не видел! Мой брат с друзьями специально ходили сюда, чтобы найти Песахью в попытке доказать его существование.

– Что еще за Песахья? – спросила Эффи.

– Говорят, он приехал сюда подростком, поскольку вся его семья погибла во время холокоста. Он хотел найти здесь ответы, хотел отомстить, но в результате так тут и остался… навечно.

– Холокост? – Анна попыталась вычислить, сколько ему может быть лет, но по лицу Песахьи сделать это было невозможно.

Ему могло быть сорок лет, восемьдесят или даже больше.

– Во всяком случае, так гласят легенды, а их тьма, – пожала плечами Роуэн. – Говорят, он наполовину человек, а наполовину – книга.

– А вот это похоже на правду. – Анна вздрогнула, вспомнив его бумажную кожу.

– Как он может жить здесь, внизу? Это просто смешно. Чем, по-вашему, он питается? – усмехнулась Мэнди.

– Он питается словами. – Роуэн говорила так, будто ей было известно об этом из достоверных источников.

– Я хочу отыскать его. Где ты с ним встретилась? – Эффи оглянулась на расходящиеся лучами ряды стеллажей.

– Не сейчас. – Аттис взял ее под руку. – Мы непременно вернемся и принесем ему еды из «Макдоналдса» или что-то в этом духе. Уже половина двенадцатого, этим ребятам пора убираться отсюда.

Анна напрочь забыла о времени. Она может опоздать. Книга с пустыми страницами и имя злой колдуньи из уст сумасшедшего вряд ли стоили наказания, которое сулило ей опоздание.

Однако, когда девочка вернулась домой, тетя – о чудо! – все еще была на работе. Анна кинулась к себе в комнату, чтобы спрятать семейный архив Эверделлов. Но прежде чем убрать его в книжный шкаф, девочка еще раз открыла книгу. Пусто. Она попыталась логически осмыслить ситуацию. Либо магия книги не смогла записать историю ее семьи, либо записи о ее генеалогическом древе кто-то стер намеренно. Кто-то явно не хотел, чтобы историю ее семьи мог прочесть любой желающий.

– Пожалуйста! – Анна принялась умолять книгу в надежде, что ее просьба будет услышана.

Девочка вновь раскрыла свой семейный архив, но его страницы оставались такими же невыносимо чистыми.

В приступе внезапной злости Анна швырнула книгу через всю комнату. Она упала на пол с громким стуком. Девочка закрыла глаза и глубоко вздохнула, борясь с охватившим ее разочарованием. Затем она подняла несчастную книгу с пола и положила под кровать. После этого Анна легла на свою постель и принялась размышлять об имени, которое назвал ей Песахья. Яга Бабанова. Злая колдунья. Почему ее мать искала ответы в проклятом отделе библиотеки? А затем отправилась на поиски злой колдуньи? Она пошла к ней и после не возвращалась в библиотеку…

Анна вздрогнула, вспомнив темный проход между стеллажами в проклятом отделе библиотеки, хлюпающие звуки под ногами и проклятую метку, похожую на лабиринт, из которого уже невозможно выбраться, как только ты в нем очутился.

Как же мне отыскать тень в темноте?

Эффи постучала по алтарю огромным потрепанным гримуаром, который она взяла в библиотеке:

– Время пришло! Ошибки должны быть исправлены. Иерархии – разрушены. Пора свершить правосудие, а виновным – понести заслуженное наказание. «Соковыжималок» нужно вынести на помойку и оставить там гнить – и у меня на примете есть заклинание, которое позволит нам осуществить все вышесказанное.

Анна никогда не видела Эффи такой оживленной. Девочка подозревала, что Эффи изначально собрала ковен исключительно ради чего-то подобного.

– Разве нам не следует сообщить о том, что кто-то издевается над Роуэн, директору Конноти? – Мэнди выглядела слегка напуганной. – Конечно, у нас пока недостаточно доказательств, что этот кто-то – Дарси, но…

– Думаешь, в этой школе есть надлежащая система правосудия? Думаешь, Дарси не найдет способа выкрутиться? – не сдавалась Эффи. – Я говорю о другом правосудии. О природной справедливости. О женской мести. Дикое безрассудство, отмеренное лунным светом, взысканное Темной луной. Мы должны привести его в действие. – Эффи открыла книгу и с бесконечным пафосом объявила: – Это заклинание для распространения слухов.

– Еще одна порция слухов? – с опаской уточнила Роуэн.

– Пожары тушат огнем. Либо мы контролируем их, либо они – нас. Это древнее и очень мощное заклинание, изначально предназначенное для сплетников и злобных болтунов, – пояснила Эффи. – Очевидно, оно послужило вдохновением для старой детской песенки про старуху, что проглотила муху[35]. В гримуаре говорится, что песенка была написана ведьмой, чью дочь повесили за колдовство из-за злостных сплетен, пущенных каким-то горожанином. Заклинание превратит сплетника в предмет сплетен, то есть обернет пущенный им слух против него самого. Нам просто нужно придумать, что за слух мы пустим.

– И что этот слух сделает с «соковыжималками»? – спросила Анна.

– Будет преследовать их повсюду. Так просто они не отделаются.

– Я бы очень хотела отплатить им той же монетой. – Страх в глазах Мэнди сменился возбуждением.

– Вообще-то, я не мстительная по натуре, но для «соковыжималок» можно, черт побери, сделать исключение, – сказала Роуэн.

В голове Анны промелькнуло несколько очень ярких образов: заплаканная Роуэн в кабинке женского туалета; смеющаяся Дарси на вечеринке. Что смех, что жестокость давались Дарси одинаково легко. Слухи – вещь определенно неприятная, но какого-то ощутимого вреда они, как правило, не наносили. Анна повернулась к Аттису, который сидел на одном из столов, составленных в углу комнаты, и спросила его:

– А ты что думаешь?

– Пусть Дарси побегает за своим хвостом какое-то время.