Игла и нить - Кэри Томас

– Она вот уже какое-то время влюблена в своего коллегу по работе. Он одинок, но не слишком заинтересован – нам нужно обратить на себя его внимание, – пояснила Селена.

– Заклинание на любовь?

– Не на любовь, а на обольщение. – Селена улыбнулась. – Если мы подключим к этому магию, у парня не останется никаких шансов.

– Разве это честно по отношению к нему? – удивилась Анна.

– Ведь это совершенно не важно, справедливо это по отношению к нему или нет, не так ли, Селена? – заметил Аттис с набитым омлетом ртом.

Селена проигнорировала его слова.

– Обольщение есть обольщение, Анна. Все женщины этим занимаются, – как ни в чем не бывало рассуждала женщина. – Немного парфюма, глубокое декольте, покачивание бедрами, покусывание губ. Магия – всего лишь вспомогательное оружие в этом арсенале.

– Ты забыла о потрясывании задницей. Мое самое любимое ваше оружие, – сказал Аттис.

– Вот ты, Аттис, издеваешься, но ты так же беспечен, как и все остальные мужчины в этом мире. – И Селена со своей кружкой подошла к раковине.

– Какие-то купидоны разят стрелами, а какие-то – расставляют ловушки. – С этими словами Аттис насадил на вилку кусок перца.

Вскоре Анна еще раз поблагодарила Аттиса за завтрак и покинула кухню. Оказавшись вдали от Аттиса с Селеной, девочка испытала облегчение. Она никогда раньше не оставалась с ними наедине, и слушать их перебранки ей было крайне неловко. Селена часто выказывала пренебрежение к мужчинам, но, когда дело касалось Аттиса, ее отношение не казалось какой-то дурной привычкой: оно было заряжено враждебностью по отношению к одному конкретному человеку. Возможно, Анне все это лишь привиделось, или же отношения Селены с Аттисом были гораздо сложнее, чем ей думалось?

Следующий месяц пролетел для Анны незаметно – учеба, экзамены, магия. Ковен стал собираться каждую пятницу: его участники пытались найти себя, оттачивая комфортный для них язык магии и с наслаждением пробуя новые. Сначала Анну не отпускали мысли о проклятой метке, но, не обнаружив больше никаких изъянов в собственной магии, девочка позволила себе расслабиться. Она чувствовала, как ее магические способности растут и развиваются. Ее хира больше не была стеблем и шипом, но нитью – прочной и тонкой – и иглой, управляемой разумом девочки. Стежок, другой, стежок, другой… То полусознательное состояние, в которое впадал ее разум во время вышивания. Только теперь она вышивала саму суть вещей.

Анна старалась не обращать внимания на то, что нить может скоро оборваться. И хотя тетя перестала угрожать девочке переносом церемонии Связывания на более ранний срок, ее дата тем не менее приближалась, и тетя с каждым днем, казалось, все больше теряла терпение. Она понятия не имела о секретах Анны, а девочка все еще не раскрыла всех ее тайн. По ночам, разглядывая фотографию своих родителей, она слышала, как тетя поднимается в комнату на верхнем этаже. Чем больше Анна думала о смерти матери и отца, тем больше вопросов рождалось в ее голове. Зачем отцу убивать мать, если он любил ее? Кем была эта Кармента, его предполагаемая любовница? Если отец сам не был волшебником, как ему вообще удалось одолеть мать? Возможно, он застал ее врасплох, во время сна, но почему тогда она не оказала никакого сопротивления? Почему ты не сопротивлялась?

Обычно после всех этих размышлений Анну настигало чувство глубокой досады. На маму. На тетю и Селену – за то, что почти ничего ей не рассказывали. На тот факт, что самой Анне больше не к кому было обратиться. Бабушка с дедушкой со стороны матери уже умерли, а разыскать родителей своего отца девочке так и не удалось, – вероятнее всего, они сменили фамилию после всего, что на них свалилось. Анна не сомневалась – они не захотят иметь с ней ничего общего, да и в любом случае какой от них может быть прок? Проклятие было магическим, а это означало, что оно, скорее всего, пришло со стороны ее матери. Расследование зашло в тупик, и теперь девочке нужно было найти новую зацепку, иначе единственное, что ей оставалось, – попытаться проникнуть в комнату на верхнем этаже. Время было на исходе, и Анна четко осознавала, что наузники в любой момент могут передумать.

– Вы только поглядите! – воскликнула Анна, обращаясь к Роуэн и Мэнди.

Вот уже несколько часов они сидели в общей гостиной и повторяли пройденный материал, готовясь к предстоящим экзаменам. Эффи так и не объявилась.

Роуэн подняла глаза на Анну – их взгляд был туманным и немного безумным.

– Э-э-э… что? – переспросила Роуэн. – Прости, но я вот уже час бьюсь над функциями митохондрий, и в мою голову ничего другого не лезет.

Анна сунула им в лицо экран телефона.

– Анна, Роуэн одолжила тебе свой телефон для поиска нужной информации при повторении пройденного, – упрекнула девочку Мэнди.

– Да я этим, собственно, и занималась, – принялась оправдываться Анна, – просто наткнулась в процессе вот на это.

Новость была довольно короткой.

– И что с того? – спросила Роуэн.

– Как – что? Все это имеет прямое отношение к магии. Проклятой магии! – прошептала Анна. Ее очень взволновала новость о появлении еще одной проклятой метки. – И опубликовано сообщение на новостном сайте.

– Ага, с подмоченной репутацией! – рассмеялась Роуэн. – Суди сама: следующей новостью идет история о человеке, который вылечил рак космическими лучами. Эти кишки с перьями наверняка притащила лиса, и теперь люди видят в них какие-то особые узоры и ритуалы!

– А лисы могут притаскивать чьи-то сердца неповрежденными? – воскликнула Анна. – И потом, настоящая это магия или нет, имеет ли все это отношение к безликим женщинам или нет, но факт остается фактом: люди начали обращать больше внимания на подобные совпадения. Тебе не кажется, что с прошлого лета в газетах все чаще пишут о магии?

– Не знаю, – нахмурилась Роуэн. – Я как-то особо не обращала внимания. Но думаю, твоя тетя пристально следит за подобными штуками?

– Может быть, и так…

– Слушай, Анна, я сама обожаю откладывать учебу на потом, но не думаю, что подобные идиотские слухи стоят твоего времени. Может, лучше обсудим достоинства Брина Соубриджа? – Роуэн кивком указала на противоположную сторону гостиной.

– Может, займемся наконец учебой? – с нажимом спросила Мэнди.

– Я и занимаюсь учебой! Изучаю работу митохондрий… – уныло ответила Роуэн.