Игла и нить - Кэри Томас

У Анны голова пошла кругом от всех этих новых открытий – перед ней разворачивался дивный новый мир, свободный от ограничений.

– У подобной магии совсем нет границ? Ты можешь наложить любое заклинание, используя только свой разум?

– Разум тут совершенно ни при чем, Анна, – с улыбкой ответила Селена, – и нет, к сожалению, возможности большинства ведьм, включая меня, ограниченны. Магия эмоций – без сомнения, самый сложный магический язык. Иначе зачем мне использовать его исключительно для того, чтобы подлить себе вина или зажечь свечу? Я не могу творить любовную магию, используя только свои эмоции; все гораздо сложнее, подобный язык требует определенных качеств и умений, огромной сосредоточенности. Вот почему в обычной жизни я использую язык зелий – именно с ним я чувствую себя комфортно, он мне подходит, я отлично его понимаю.

– Мой магический язык будет одним из изначальных языков, – заявила Эффи. – Как у самых могущественных ведьм.

– У каждого из магических языков есть свои могущественные пользователи, – не сдержалась Селена.

– А мой язык будет таким, как у самых-пресамых могущественных ведьм, – настаивала Эффи.

– Как я узнаю, какой из семи языков подходит именно мне? – спросила Анна, надеясь, что ей удастся освоить хотя бы один за всю жизнь.

– Почему из семи? Анна, ты снова себя ограничиваешь, – пожурила ее Селена. – Я сказала, что существует семь изначальных языков магии, а не всего семь в общей сложности. Представь себе эти семь языков как семь основных созвездий на небе, выделенных из основной массы звезд и досконально изученных. А теперь посмотри наверх и скажи мне, сколько всего звезд на небе? – (Анна вновь была потрясена глубиной вечности, нависшей над ней.) – Сколько бы звезд ты ни насчитала, это число и близко не стоит с общим количеством существующих в мире магических языков.

– Но ведь звезд бесконечное множество! – ахнула девочка.

– Вот именно, – согласилась Селена с улыбкой. – Я встречала людей, которые творили свою магию с помощью узоров ивовой коры, теней от рук на стене, звука капель дождя, компьютерных плат, траектории полета птицы по небу. Я даже знавала одну группу, которая творила заклинания с помощью синхронного плавания, а другая – с помощью группового секса…

– Я как-то повстречал парня, который мог колдовать только во время прыжка с парашютом. Видимо, падение с огромной высоты было для него мощным стимулятором, – вставил Аттис.

От такого огромного количества возможностей у Анны голова пошла кругом.

– Ну и где теперь твои правила? Где твои категории? – Голос Селены внезапно наполнился горечью, и Анне показалось, что женщина обращается уже не к ней, а к кому-то еще.

Девочка вновь подняла глаза к небу. Что, если магия действительно представляла собой бесконечные связи, бесконечные возможности?

– Я бы хотела выучить их все, – мечтательно сказала Анна.

Улыбка Селены погасла.

– Когда-нибудь непременно так и будет. Что ж, я, пожалуй, пойду спать. Все эти разговоры о магии меня страшно вымотали. А чтобы кожа оставалась молодой и глаза блестели…

С этими словами Селена вернулась в дом. Анна же почувствовала себя крайне неуютно, оставшись наедине с Эффи и Аттисом, будто она каким-то образом вторгалась в их пространство. Они уже были единым целым, без нее. Я тут третий лишний. Эффи уютно устроилась на плече у Аттиса.

– Знаете что, – зевнув, сказала Анна, – я, пожалуй, тоже пойду спать. Спасибо за ужин и свечи…

– Не стоит, – ответила Эффи. – Ты теперь часть семьи.

Анна улыбнулась Эффи и спустилась в дом. Она очень хотела остаться с ними, но не была уверена, что именно этого от нее и ждали. Когда дело касалось Эффи с Аттисом, обычные правила переставали действовать, и Анна совершенно не знала, как ей следует вести себя с ними.

Девочка подождала немного, но Эффи спать так и не пришла. Анна представила себе, как волшебные свечи потихоньку догорают, а звезды на небе тускнеют. Как Аттис гоняется за татуировкой Эффи. Анна заснула, и ее сны в ту ночь были более яркими, чем когда бы то ни было прежде, поскольку над ее кроватью не висел ловец снов, чтобы поймать в свои сети хотя бы один из них.

Анна по привычке проснулась в половине седьмого утра. Приняла душ. Оделась. Застелила постель. Дверь в комнату Эффи была закрыта, поэтому девочка спустилась вниз. На кухне никого не было, а в холодильнике, похоже, не было ничего съестного. Анна расслышала стук молотка, по-видимому доносившийся из подвала. После нескольких секунд размышлений девочка спустилась вниз и с головой окунулась в пьянящие ароматы гари и дыма. Дверь в кузницу была приоткрыта. Анна слегка толкнула ее, но тут же отступила обратно в коридор.

Стук молотка прекратился.

– Анна? – донесся из кузницы голос Аттиса.

– Да, это я.

– Почему ты прячешься?

– Я не прячусь.

– Хорошо, почему тогда ты стоишь за дверью и тебя не видно?

Анна вновь приоткрыла дверь и вошла в кузницу.

– Мне просто показалось, что я не вовремя. – (На сей раз Аттис работал без рубашки, и отблески пламени плясали на его голом торсе. На его груди странно выделялся темно-серый символ подковы.) – Ты не боишься обжечься?

– Меня не так просто обжечь.

– Закаленный в пламени ада и все в таком духе?

– Что-то типа того. – Аттис с улыбкой отложил молоток в сторону, а затем сполоснул руки в ведре с водой.

Анна прошла мимо, глядя не на молодого человека, а на полки в его мастерской. Взгляд девочки остановился на белом ключе – ключе, который она неоднократно видела прежде. Внезапно правую сторону ее тела обдало теплом – рядом с ней возник Аттис, горячий, словно огонь в его печи.

Анна взяла ключ с полки.

– Это им ты открывал все двери в нашей школе? – спросила девочка, вертя ключ в руках.

– Да, это моя отмычка. Открывает любую дверь. – Серый цвет его глаз был таким же переменчивым, как дым в кузнице.

– Отмычка… – Анна поднесла ключ ближе к глазам. Он был почти невесомым, и все же… Мне кажется или он несет в себе всю тяжесть комнаты на верхнем этаже? Может, хотя бы ему удастся открыть эту дверь? Девочка с восторгом принялась изучать гладкий белый материал, из которого был сделан ключ, а затем внезапно поняла. – Он ведь костяной?