Неумерший - Жан-Филипп Жаворски

– Вскоре после свадьбы твоих родителей, – заговорил он глухо, – мы оба стали королями, почти в одно время. Мой отец ушёл первым: однажды, тренируясь в борьбе с Донном, прилив крови сразил его наповал. Мгновенная смерть. А твой дед по отцу ещё немного пожил. Но как только захворал, передал бразды правления твоему отцу. Дед был ещё жив, когда ты родился, он знал тебя младенцем, но он уже угасал и погас задолго до того, как ты научился говорить. Так, Сакро и я стали правителями и соседями! Жизнь обещала быть весёлой!

– Мы продолжали цепляться друг к другу, даже став во главе королевств. Тогда ставкой в наших потасовках стала долина Кароса. Мы отправляли туда своих героев мериться силами, устраивали там и набеги, и поединки, и стычки. Однако дальше дело не заходило, по крайней мере, вначале. Соперничество наше не угасало, но всегда оставалось личным состязанием между ним и мной. Мы уважали перемирия. Твой отец со своими героями присутствовал на «Сборище Луга», и хоть в обоих лагерях мы и прикидывались непрошибаемыми вояками, мы всё же пировали и совершали обряды вместе, без оружия и поединков, согласно обычаям. Видя его дерзкую рожу снова и снова, я всякий раз чувствовал в себе прилив новых сил. Я ненадолго забывал о своих хлопотах. Знаешь, Белловез, ведь быть королём далеко не весело.

Его лицо исказила гримаса отвращения:

– И только по вине друидов всё пошло прахом.

На мгновение он собирался с мыслями, затем продолжил:

– Твой дед по отцу был прозорливым. Он хотел подготовить твоего отца к королевской миссии. Именно поэтому, когда Сакро был ещё совсем мальчишкой, прежде чем отдавать в пажи к моему отцу, он отправил его в карнутский лес. Сакро провёл в священном лесу два года. Белинос не желал, чтобы его посвящали в жрецы, он хотел сделать его приближённым друидов, потому как король должен уметь держать совет с мудрецами не меньше, чем с воинами. Именно там, у карнутов, к всеобщему нашему несчастью Сакро познакомился с Моригеносом. Моригенос был тогда ещё очень молод, всего на пару лет старше твоего отца. Но он был блистательным юношей, одним из тех воинов, которые не раз перерождались, при этом сохраняя память о своих прошлых жизнях. Всего в пятнадцать лет он обладал великолепными знаниями, и уже был возведён в ранг андедергоса – настоящий самородок! Обычно лишь зрелым мужам доводилось постигать тайны тонкой науки. По этой причине ему уже тогда вверяли юных учеников, и твой отец был из их числа. Он привязался к Моригеносу. Стоит сказать, что молодой друид обращался с ним намного лучше, чем я…

Шли годы. Пока мы росли в тени моего отца, Моригенос продолжал набираться мудрости и могущества. И скоро молва о нём разошлась по всей округе. Он был выдающимся певцом, превосходившим большинство бардов в трёх классах[87]. Он ведал пути, ведущие в Подземный мир, и говорил с богами. Он стал прославленным прорицателем, зоркий взгляд которого устремлялся далеко в тех трёх направлениях, что являют собою прошлое, будущее и сердце людское. Ото всех королевств люди приходили слушать его оракулы. Его мудрость и известность очень рано позволили ему достичь сана гутуатера. Посвящение обошлось ему завистью старших собратьев, однако большинство друидов, живших в карнутском лесу, всё же признавали неимоверную силу его дара.

Я правил уже целую вечность, и минуло уж две зимы с того дня, как дух галлицены забрал у меня мать, когда пришло известие о смерти Великого друида Неметомара. Друиды собрали совет в карнутском лесу, чтобы выбрать приемника. По привычным канонам титул должен был достаться Комруносу: он был двух веков отроду и занимал самый высокий ранг в священной иерархии в звании оллоудиоса[88], Великого мастера знаний. Ему удалось побывать советником аж при двух Верховных королях – сначала он служил у моего отца, а потом и у меня. К тому же он заручился поддержкой старейшин и мудрецов друидского ордена: судей, знахарей и мастеров четырёх обрядов. Впрочем, это братство в скором времени распалось. Против Комруноса свои притязания на титул Великого друида высказал Моригенос. Ранг гутуатера позволял ему это, но никак не его юный возраст. Тем не менее разгорелись ожесточённые дебаты: Моригенос приглянулся провидцам, которые пророчили ему победу, а также многочисленным друидам низших рангов. Значительную часть его единомышленников составляли новые или уже просветлённые ученики. Их голоса не были решающими, но их было намного больше, и когда старейшины, несмотря ни на что, всё-таки решили избрать Комруноса, в Собрании образовался раскол. Поддерживаемый многочисленной группой приверженцев, Моригенос отказался признавать посвящение старшего товарища. Разгорелась ссора.

Противники сошлись в поединке, чары против чар. Каждый воспевал сатиру на своего соперника, и в поэзии по силе они были равны. Ни один из них не ослабевал, но отравленные желчью куплеты заразили всё Собрание. Обе стороны обнажили оружие. Чтобы восполнить меньшинство своих союзников, Комрунос нагнал густой туман, но Моригенос рассеял его, призвав бурю. Меж друидами лилась кровь. Менее численных сторонников Комруноса изгнали, и Моригенос был провозглашён своими приверженцами Великим друидом.

Комрунос, однако, отказался признавать своё поражение. Он был законно избран Всеобщим собранием и не мог уступить своё место самозванцу. Он укрылся в Аутриконе, крепости короля Секорикса. Моригенос захотел изгнать его оттуда, но цитадель, расположенную на возвышенности и окружённую Аутурой[89], захватить было непросто. Чары обоих друидов уравнялись, однако у гутуатера не было настоящих воинов, способных противостоять воинам Секорикса. И карнутский король дал Моригеносу отпор. Именно тогда, ссылаясь на старую дружбу, он и призвал на помощь твоего отца.

Что случилось дальше, тебе известно. Участие Сакро в ссоре друидов стало его величайшей ошибкой. Короли слушают советы друидов, но вмешиваться в их правление они не должны. Твой отец вместе со своими героями и Моригеносом пошёл на карнутов. Он взял Аутрикон. Чудом уцелевшие Секорикс и Комрунос попросили у меня защиты. Великий друид, так гнусно преследуемый, был из числа моих приближённых. Пришёл бы он ко мне один, я бы принял его, но не стал бы впутываться в ссору. Однако с ним был Секорикс. Его вытеснили из собственного королевства за то, что тот исполнил свой долг в отношении гостя, которому грозила опасность. Такого нельзя было допустить. И если бы я не откликнулся на их просьбу, то потерял бы уважение стороннических народов. Я вступил в войну, чтобы восстановить Секорикса в правах. Ибо это было справедливым решением. Комартиорикс, король эдуэнов, и Комбогиомар, король секванов, присоединили свои силы. Мы отвоевали карнутский лес и изгнали из него туронов, Моригеноса и его сторонников. Только отныне этого было недостаточно. Мои союзники опасались беспорядков, ибо теперь твой отец и гутуатер представляли собой угрозу. Поэтому мы пошли на Лукка, а затем на Амбатию. Твой отец дрался, как медведь: там, на берегу Лигера, он, не щадя живота, не отступил ни на шаг. И когда изнемог от ран, его солдуры умертвили себя, бросившись на наши копья или закалывая друг друга в своей братии. И только гутуатер, этот презренный трус, поспешно удрал восвояси! Мы пустились за ним в погоню, но в лесу он принял обличие большого кабана и скрылся, превзойдя в скорости наших коней, изнурённых боем. Никто его больше не видел. Надеюсь, он сгнил в одиночестве и стыде. Не из-за того, что развязал войну – из-за того, что сбежал с неё.