Неумерший - Жан-Филипп Жаворски

– Ты спешишься и заберёшься сюда, – сказал мне Донн, указывая на повозку. – Она привезёт тебя туда, где тебя услышит король.

Я не колебался. Даже если повозка привезёт меня к погибели, мне предложили почётное место. Я спрыгнул наземь, зажав в руке мешок и напоказ оставив при себе оружие. Сумариос намеревался пойти со мной, но Сегомар остановил его, выставив руку перед грудью.

– Юнец, – сказал он, – не ты.

– Я поклялся оберегать его, – сухо возразил мой товарищ.

– В таком случае оставайся с нами, – подшутил Сегомар. – Пока мы у тебя на виду, ты исполняешь свой обет.

– Не делай глупостей, – добавил Донн. – Сказано тебе – только Белловез.

И вот, напустив на себя храбрый вид, я проходил через строй всадников, чувствуя обволакивающее дыхание коней и тяжёлые взгляды в затылок. Я мельком взглянул на кучера. Руки его, как, впрочем, и у других воинов, были покрыты множеством татуировок, шлем увенчан бурым гребнем, но одежда не столь роскошна, как у всадников. Да и броши я не заметил. Одет он был в лёгкую тунику, совсем не соответствующую дождливым сумеркам. Кучер даже не повернул голову в мою сторону. Пока я устраивался рядом, он взмахнул мускулистой рукой, прошитой шрамами, в сторону Альбиоса.

– И ты, – бросил он. – Ты тоже пойдёшь.

Музыкант выглядел озадаченно, что было непривычно для уверенного человека, который всегда непринужденно держался на людях. Странно, но у Сумариоса вид был таким же растерянным.

– Поторапливайся, – рявкнул Донн. – Тебя ждут.

Слегка ошеломлённый, Альбиос скатился с коня. После секундного колебания он отстегнул чехол с лирой от ленчика. Бард крепко, как талисман, прижимал к себе инструмент, проходя через ряды воинов. Забравшись в повозку, он прошептал:

– Я не понимаю…

– Здесь нечего понимать, – оборвал его кучер. – Делай, что тебе говорят.

И в тот же миг подстегнул упряжку. Бард, не привыкший ездить в военных колесницах, едва успел схватиться за бортик.

Возница сделал широкий разворот с правой стороны, явно исполняя угрожающий манёвр, свидетельствовавший о том, что он привычен к сражениям. Он снова направился к «Полю Бойоса», откуда давеча прибыл с битурижскими воинами. Те же не двинулись с места и остались далеко позади. Когда бига немного разогналась, кучер прокричал:

– Эгегей! Лакеи! Эгегей!

Тотчас же позади нас свора собак ответила ему восторженным лаем. Псы сорвались с места и устремились за нами, догнав всего через пару мгновений.

Кучер знал своё дело. Несмотря на толчки и тряску, он крепко стоял на ногах. В правой руке он держал вожжи, в левой – кнут, которым время от времени стегал по воздуху. Я бы не доверил ему вести экипаж так же охотно, как Куцио, по мне, так слишком сильно он натягивал вожжи. Мы сидели, теснившись втроём в узкой повозке, наталкиваясь друг на друга от каждой кочки. Альбиос бросал на меня настойчивые взгляды. Он хотел что-то донести, но остался сидеть молча. Словоохотливый старик не имел обыкновения говорить со мной немыми взглядами. Я разгадал их только отчасти: его что-то тревожило.

Мы подъехали к холму и стали подниматься в гору. Хоть подъём и не был слишком крутым, повозка всё же притормозила. Упряжка буксовала в вязком грунте, с трудом вытягивая тройной вес. Непроизвольно я протянул Альбиосу копьё и спрыгнул прямо в свору собак. Обеими руками я навалился на кузов и вытолкнул его вперёд. Почувствовав некоторое облегчение, лошади сделали сильный рывок. К вершине склон выровнялся, и повозка снова набрала скорость. Я подождал, пока она немного отдалилась, чтобы убедиться, что лошади хорошо пошли, а затем молниеносно догнал и запрыгнул в кузов.

– Лихо! – заметил кучер, даже не обернувшись. – Это Куцио обучил тебя этому трюку?

Я ничуть не удивился, что приближённый короля знал солдура Сумариоса. Однако заметил, как заёрзал Альбиос, и немного погодя узнал тому причину. Показав, что могу без труда управляться с колесницей, я выдал умение, которое человек высокого происхождения получает лишь во время пажеского обучения. А ведь Верховный король запретил мне и брату подобное образование.

В скором времени мы въехали на вершину холма. На возвышении свирепо бушевал ветер, над нашими головами, меньше, чем на расстоянии броска дротика, ползли мрачные тучи. Вокруг нас возвышались высокие курганы. По их травянистым склонам ветер гонял зыбкие волны.

Кучер остановил повозку, бросил вожжи и непринуждённо спрыгнул на землю.

– Мы на месте! – бросил он.

Не мешкая, он направился к самому массивному кургану, на который резво взобрался в окружении радостно лающих собак.

– Чего вы ждёте? – крикнул он сверху. – Поднимайтесь.

Забрав своё копьё из рук Альбиоса, я отправился вслед за ним. Бард на миг застыл в нерешительности, перед тем как последовать за нами. На бугре возвышался камень с изображением первобытного воина, который сидел, скрестив ноги, коленями опираясь на отрубленные головы. В этой головокружительной пустоте резкие порывы ветра доносили до нас запах трав, омытых дождём. Повсюду, насколько хватало глаз, битурижское королевство погружалось в преждевременные сумерки. В долине Авары виднелись маленькие силуэты всадников, с которыми мы недавно разговаривали. Второй отряд воинов, преследовавший нас по пути сюда, присоединился к ним. Больше никто не ждал нас в этом затерянном месте.

– Мы одни, – равнодушно произнёс я.

– Да, – ответил кучер, сделав глубокий вдох и устремив взор вдаль. – Сильно дует, а? Хорошо-то как!

– Я думал, что ты привезёшь меня к королю.

Человек наконец развернулся ко мне и рассмеялся мне в лицо: «Желаешь видеть короля?»

– За этим я и пришёл.

– Ну ладно! Ладно! Так уж и быть, покажу тебе короля!

Он приблизился ко мне, крепко схватил за плечо и указал на сумеречную необъятность, терявшуюся в туманной сетке дождя.

– Смотри! Посмотри на эти земли! На луга! На поля! Посмотри на эти реки!

Он развернул меня в левую сторону света, где немного ранее мой взгляд привлекли клубы дыма.

– А там? Видишь те столбы дыма на равнине, пронзающие вечерний сумрак? Это горны кузнецов, уваривающих железо из рудников Оллодунона.

Потом он обратил мой взор далеко вперёд, на восток. Окрестности вокруг утопали в тусклом однообразии на лоне туманного вечера. Бледная нить Авары, извиваясь, терялась в дымке. Чуть ближе к линии горизонта я смутно различил чернеющие очертания дубрав, нависших над рекой со скалистого гребня, которые словно скатывались вниз по склонам и перекидывались на соседний берег. Несколько костров светилось на окраинах леса и мерцало подобно далёким звёздам. С удивлением я созерцал столь пышные леса на этой пустынной равнине. И неожиданно наступило прозрение. У этих густых дебрей не было ничего общего с лесом: нагромождение острых верхушек – это огромное скопление крыш!