Селянин - Altupi

— Не знаю. Они давно дружили, ещё в институте. Учились на одном курсе. А когда Егорка бросил учёбу, Виталик бросил его. Спроси лучше у самого Егора, а я побегу, а то рука уже отсохла держать.

Андрей, извиняясь, взглянул на него и быстро, перешагивая грядки, потопал к капустной делянке, а потом скрылся в саду за деревьями.

Кирилл остался стоять посреди вскопанных грядок, тупо глядя на весёленькие подсолнухи, поднявшие навстречу солнцу свои крупные, полные недозревших семечек цветы. Даже вновь привязавшаяся муха, та самая или другая, не могла отвлечь его от мыслей. Виталик, значит? Виталик, который бросил Егора, когда Егор забрал документы из института и уехал навсегда в деревню, чтобы ухаживать за матерью. Виталик, чью фотографию уже два или три года хранит Егор. Увидеть бы этого грёбаного Виталика!

Не из-за этого ли пидора — во всех смыслах слова — сердце Егора Рахманова разбилось и противится новой любви? Естественно, из-за него, из-за кого же ещё?! Нет, конечно, пидораса Виталика можно было понять, рассуждая, что это Егор первым уехал от него, что никому не хочется встречаться на расстоянии, и прочее, прочее. Рахманов со своей дурацкой философией добра и справедливости скорее всего так и рассуждал, понял и простил. А Кирилл не считал себя обязанным оправдывать суку, бросившую в трудную минуту человека, которому наверняка признавался в любви! На Егора тогда свалилось огромное несчастье, и в придачу куча бытовых забот, ему нужна была поддержка, а вместо этого на него наплевали. Поэтому Калякин на хую вертел оправдания такой гниде, как Виталик.

Эгоистичные мотивы тоже присутствовали, куда уж без них? Например, из-за одного хера другой хороший парень не может пробиться к сердцу Егора.

Ладно, пусть не такой хороший, а тоже наворотивший много херни в начале знакомства, но всё равно главная причина - в потере Егором веры в любовь.

Сука! Отпиздить бы этого пидора, чтобы знал!..

Кирилл поймал себя на том, что рычит угрозы сквозь сжатые зубы, и прекратил. Проморгался, фокусируя взгляд на реальных вещах, а не на воображаемых событиях. Отогнал муху, спокойно ползающую по взмокшей шее, вытер пот с висков и со лба. Надо было возвращаться к прополке. Но энтузиазм поубавился. Теперь, когда он знал, что его не выставляют за порог, работать не тянуло, голова была забита планами мести и стратегией завоевания Егора.

А трудолюбие и помощь по хозяйству были весьма удачным ходом на этом долгом извилистом пути. Кирилл взял себя в руки и развернулся к заросшей части огорода. Сегодня он прошел две целые грядки и два раза по половине, то есть выполнил только пятьдесят процентов дневной нормы Рахманова. Мало. Надо ещё, чтобы вызвать удивление и заслужить молчаливую похвалу Егора.

Подтянув перчатки и штаны, Кирилл направился к месту, где бросил полоть. Солнце уже переместилось и взяло курс на снижение, а жара не спадала, природа затихла, даже ветер перестал шелестеть листвой. Кирилл поставил перед собой ведро, согнулся раком и взялся дёргать осот и повилику. Его мысли опять вернулись к Виталику и фотографии. Как выглядит недоносок, которого полюбил Егор? Симпатичнее ли его, Кирилла? Развитее ли у него мускулатура, больше ли член? Или у него только замечательный характер? Хотя откуда у предателя возьмётся замечательный характер? А может, у них были общие увлечения?

Кирилл обладал завышенной самооценкой, но тут понял, что комплексует. Занижает свои достоинства перед выдуманными им же самим достоинствами неизвестного педрилы только потому, что Егор его любил. А в этой любви не стоило сомневаться, Рахманов сам ему говорил на дороге, когда вытаскивал из грязи. Говорил, что у него был парень, и что долбиться в зад — единственный способ близости с любимым человеком у геев.

Начав вспоминать про ту пляску в грязной луже, Кирилл вспомнил и затравленный взгляд раненого животного, которым Егор ответил на вопрос о расставании с тем давнишним парнем. Этот полный немой боли взгляд красивейших глаз ещё тогда потряс его. В тот вечер он впервые предложил Егору встречаться и признался в любви.

Кирилл был готов убить блядского Виталика за то, что стоял между ними, ну, а себя уже давно проклял за унижение беззащитного селянина.

Он добил половинки грядок и потом дважды брал по три штуки, под конец уже почти ползал на четвереньках. Как только мысли уходили, начинала ломить спина, руки и ноги еле двигались, поэтому Калякин предпочитал погружаться в думы снова, а полоть на автопилоте.

До конца трёх грядок оставались считанные метры. Кирилл смотрел на приближающиеся грядки с капустой и морковкой, как потерпевший кораблекрушение на призрачный остров на горизонте. Мечтал, как доберётся до края картофельной плантации, дойдёт до деревьев и, раскинув руки, упадёт под яблоней лицом к небу. Может, нащупает яблоко и сгрызёт его. Желательно сочное, чтобы утолить жажду: он ведь забыл попросить Андрея принести попить.

Но тут хлопнула калитка и зашуршала трава под ногами идущего. Кирилл поднял голову, ожидая снова увидеть младшего Рахманова, но увидел рослую фигуру старшего. Егор был одет по-домашнему, в трико, футболке и сланцах, волосы свободно лежали на плечах. Он шёл, раздвигая ветки или наклоняясь под ними, остановился у границы сада и огорода. Окинул внимательным взглядом картофельные просторы. Зеленая, заросшая сорняками, и серая, чистая, части которых теперь соотносились в пропорции примерно два к трём.

— Принимай работу, — поднимаясь в полный рост, со смесью волнения и гордости сказал Кирилл. И утонул в глазах Егора, когда тот посмотрел на него. Даже не сразу разобрал слова благодарности.

— Спасибо, ты мне очень помог. Только не надо было так перетруждаться: успеется до конца августа.

— Да что уж там, мне нетрудно, — бодро хохотнул Кирилл и в доказательство, наклонившись, выщипал пук повилики и сунул его в ведро.

— Иди отдыхай, Кирилл, времени уже шесть часов. Сейчас поужинаем и будем колёса клеить.

— Ага.

Кирилл опять испугался, что после заклейки колёс его начнут вежливо и аргументированно просить покинуть этот дом и село. В груди защемило. Егор уже отвернулся, заметил воткнутую в землю лопату и пошёл за ней. Кирилл оставил сорняки в покое, взял набитое на три четверти ведро, высыпал содержимое в кучу на соседних грядках, примостил ведро рядом и, стаскивая перчатки, перегородил Егору путь, когда тот шёл обратно.

— Егор, я ведь заслужил награду?

— Чего ты хочешь? — обречённо спросил Егор, опершись на черенок лопаты.

Глупый, опять вообразил всякую гадость. Кирилл сунул перчатки под мышку и осторожно положил ладони