Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

идеологии Парламента идея королевской власти как общественной функции, не тождественной королю как личности. Поэтому Никола де Бай, скажем, всегда с подчеркнутым уважением говорит о короле как символе верховной власти в стране, даже о больном и в большинстве случаев взаперти сидящем Карле VI он пишет «наш король», «наш суверенный сеньор» (21 мая 1408 г., 17 февраля 1409 г.). Уважение к монархии де Бай обнаруживает и в отношении наследника престола. Замечательно в этом плане описание первого посещения Дофином Людовиком Парламента, отличающееся редким для секретаря эмоционально возвышенным настроем (7 января 1412 г.).

В то же время это уважение не исключает и критических оценок. Ранняя смерть Дофина в 1415 г. повлекла строгий приговор современников его неправильному образу жизни, и секретарь, искренне сожалея о нереализованных способностях и загубленной жизни юноши, отмечает и безответственность его поведения: «Людовик Французский, старший сын короля, Дофин… умер в возрасте около 20 лет, прекрасный лицом, довольно крупный телом и высокий, грузный, медлительный и неловкий, своевольный и очень падкий на блеск одежд и украшений… Был он музыкален и поэтому имел капеллу с большим числом мальчиков от 2 до 6–7 лет, хорошо знал французский язык и латынь, но пользовался этим мало, ибо жизнь посвящал ночью — бодрствованию и праздности, а днем — сну, как говорили, до 3–4 часов пополудни, и обедал в полночь, а ложился спать под утро или просто на рассвете, и поэтому было бы удивительно, если бы прожил долго» (18, 23 декабря 1415 г.) В этом перечислении достоинств и недостатков Дофина Н. де Бай весьма незавуалированно выражает отношение парламентария к обязанностям короля перед обществом[412].

Действия короля в рамках закона оправдываются де Баем, а посягательства на власть короля воспринимаются болезненно. Так, гражданская война трактуется как ущерб «чести короля», о каком «не читали до сих пор в истории» (9 сентября, 10 ноября 1410 г.), непомерные же налоги восстанавливают подданных против короля: «Народ королевства… так задавлен тальями… там, где находили деньги… брали их от имени короля» (29 августа 1412 г.). Восстание кабошьенов Н. де Бай расценивает как «ранящее и попирающее власть и авторитет короля… который является самым благородным (noble) из всех» (22, 26 мая, 13 июля, 4, 8 августа 1413 г.). Посягательства высшей знати на королевские права предстают в описании секретаря как следствие упадка королевской власти. Так, передача Карлом VI всей полноты финансовой власти в стране герцогу Филиппу Бургундскому, по мнению секретаря, было опасным симптомом упадка авторитета центральной власти и удручающего разброда в стране (1 июля 1402 г.)[413]. Известность в литературе комментария Н. де Бая к конфликту Парламента с Палатой счетов 1401–1402 гг. далеко не случайна: в его позиции нашло воплощение противостояние сил законности и порядка силам анархии, использующим в своих целях институты власти. С самого начала конфликта де Бай усматривает его истоки в попытке знати вмешаться в компетенцию Парламента: «Так были обмануты люди счетов… и просчитались в своих планах и… правда не была побеждена… неправыми действиями. Причина, почему эти люди не хотели, чтобы Парламент что-то узнал о них, в том, что они хотят быть в исключительном положении и имеют в друзьях и покровителях сеньоров… совершающих то, что сказал Иисус: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители» (Лк., 16, 9) (16, 23 февраля 1402 г.). Во внешне лояльных акциях знати Н. де Бай неизменно усматривает посягательство на власть короля: так, письмо герцога Филиппа Бургундского в Парламент, где он осуждал введение новых налогов, разоряющих страну, секретарь прокомментировал на полях протокола как антикоролевскую акцию, вызванную борьбой с герцогом Орлеанским, а не заботой о стране (20 мая 1402 г.)[414]. Когда же герцог Филипп Бургундский умер и его сын Жан Бесстрашный предпринял попытку давления на короля, «говоря о малом управлении королевством» (19–20 августа 1405 г.), секретарь был возмущён.

Зашита королевской власти не мешала, а скорее помогала де Баю замечать и порицать неправомерные действия короля, ведь король — «служение», а не привилегия. Так, в связи с разрушениями в Париже зимой 1408 г. Н. де Бай высказывает прямой упрек королю, поскольку «здание Дворца (в Ситэ. — С.Ц.) разрушается, и этому не препятствуют, как и все дома и дворцы короля в королевстве скоро разрушатся, хотя от имени короля на это собираются постоянно очень большие налоги» (4 февраля 1408 г.). А когда в Парламенте сообщили решение короля выделить на восстановление мостов в Париже ⅓ часть налога эд с Парижа, равную 80.000 ливров (всего в год с Парижа король получал 240.000 ливров), Н. де Бай завуалированно упрекает короля за упадок в стране, поскольку «из этого можно заключить, как много денег получает король со всего королевства (nota con grans subsides prant le Roy partout le royaume)» (10 февраля 1408 г.). Однако вскоре восстановительные работы прекратились «из-за отсутствия денег», а власти города обратились в Парламент с просьбой о помощи. Тогда было решено отдать 1.000 франков из части штрафов, собираемых Парламентом в пользу короля, поскольку, как замечает секретарь, король «должен был и обязан строить и чинить мосты» (28 ноября 1408 г.).

Никола де Бай, встречаясь с Карлом VI, ведя с ним переговоры от имени Парламента, осведомленный об интригах в его окружении и в коридорах власти, в своих высказываниях отстаивает прерогативы короля и с этой позиции критикует политику короны. В то же время он сочувствует болезни короля, осуждая его противников за их посягательства на власть короля[415].

Ситуация Клемана де Фокамберга существенно отличалась от ситуации его предшественника, поскольку его приход на должность секретаря и большая часть службы приходятся на период королевской схизмы, а затем правления малолетнего короля «двойной монархии» Генриха VI. Отсюда своеобразие его оценок и более отстраненный взгляд на короля, поскольку он с ним не общался; а вскоре это стало невозможно: малолетний Генрих VI жил и воспитывался в Англии[416]. И все же можно обнаружить общие черты во взглядах обоих секретарей, и в случае Клемана де Фокамберга они открывают новые грани преданности парламентария идее сильной королевской власти в отсутствие короля.

Подчеркнутое уважение к Карлу VI также характерно для Клемана: он одобряет его решения в рамках закона. Однако формальное уважение продолжалось только в отношении Карла VI. Запись секретаря о смерти короля Карла VI сопровождает традиционная формула, которой он пренебрег, сообщая о смерти короля Генриха V: «Покинул этот мир Карл VI во дворце Сен-Поль около 7 часов утра. Да упокоится его душа в мире» (21 октября 1422 г.). На следующий день стали