Дороги скорби - Павел Серяков

— Спасибо за совет.

— Обращайся.

Рвач похлопал наемника по плечу. Это похлопывание уже успело утомить Иво, но тот умел терпеть.

— Я наверху. Как Шальной закончит, пусть ко мне поднимется, а ты займись телом.

— Каким еще телом?

— Не бери в голову. Пей пиво, отдыхай. Ты заслужил, — Рвач озарил Гончую улыбкой. — А я пошел.

Наемник прислушался. Из подвала доносились приглушенные стоны.

Фриду было бесполезно бить. Она не знала, где находится Крыса, и, как бы её ни колотил человек с бешеными глазами, который за этим занятием подменил Рвача, сказать Фриде было попросту нечего.

— Отказываешься говорить, а?

— Я не знаю, где он.

Снова удар. Дверь приоткрылась. Кто-то тихо вошел, но она не обратила внимания кто. Боль ослепляла девушку.

— О, Иво! —воскликнул Шальной. — Брат уже благодарил тебя?

— Зачем ты пришел? — спросила Жизель. — Тут решается дело «семьи».

Иво не отвечал. Он не сводил глаз с простого, но очень опрятного платья привязанной к стулу девушки. Волосы были заплетены в косу, он приметил и это, сделав вывод о том, что девушка не шлюха, те кос не заплетают.

— Кто это? — спросил он у человека в кожаном фартуке, который раскладывал на столе инструменты для пыток.

— Не твоего ума дело, — вновь гаркнула Жизель. — Вообще, вали отсюда. Мы позовем тебя, когда надо будет спрятать тело.

— Где Крыса?! — прокричал Шальной и ударил девушку. — Где она, а, сука?! Погляди, Псарь. Крепкий орех мы должны расколоть. Если хочешь, присоединяйся.

— Крыса пропал. Очень давно, — ответил за несчастную человек из Псарни. — Эта падаль либо бежала из Гриммштайна, либо мертва.

Шальной выпрямился. Помассировал плечо.

— Это так?

— Да.

— Ты уверен?

— Да.

— Твою мать…

Фрида подняла голову. На её лице Гончая увидел улыбку.

— Девочка, — обратился к ней наемник из Псарни. — Скажи-ка мне вот что…

— Псарь! Уйди прочь! — Жизель полезла на него с кулаками, но Иво не обратил на это внимания. — Это дело «семьи»!

— Что ты им сделала? — спросил Иво. — За что они хотят тебя убить?

— Она убила моего двоюродного брата, — ответил за Фриду Шальной. — Прекрасного человека. Верного приятеля.

— Святую душу загубила, — добавила Жизель. — Кузен к ней по-доброму, а она?! Она отравила его! А её дружок всех там перерезал.

— Ты работала на Крысу? — задал вопрос Псарь, зная, что подельников у Рихтера не бывало отродясь. — Вы друзья?

— Дружки!

— Жизель, да не ори ты так. Иво, как поступать с телом? На свалке стража бывает? За город без проблем вывезем ночью?

Мужик в фартуке что-то насвистывал себе под нос. Иво видел, как он гладит рукой кузнечные клещи.

В тусклом свете девушка из Репьев разглядела того, кто говорил с ней. Одноглазый беззубый выродок, который ничем не лучше остальных её мучителей.

— Давай, братец, — улыбнулся Шальной и подмигнул тому, кто разве что не пускал на клещи слюни. — Терзай хоть до самой ночи, главное, по кускам потом собери. — Он снял с себя траурную ленту и бросил её Фриде на колени. — Наконец-то отомстили…. Пять гребаных лет. Только подумать, а? Иво, дружище, айда горло промочим да к девкам.

— Ответь мне… — Псарь знал, что она ответит. Тянул время, обдумывая дальнейшие действия. — Быстрее.

— Я убила мерзавца, который хотел изнасиловать меня, — прошипела девушка и плюнула в Иво кровью. — И я ничуть не жалею об этом.

— Сука! — Шальной подскочил к ней и врезал девушке по голове. — Гадина! Я отучу тебя дерзить людям!

— Как тебя зовут?

— Псарь! — Шальной обернулся на него и уставился на Гончую своими безумными глазами. — Вали отсюда. Мы еще поиграем с этой тварью. Она научится уважать Кузена.

— Фрида, — прошептала девушка. — Меня зовут так.

Иво послюнявил пальцы и потушил одну из свечей. Крохотная комнатушка почти полностью погрузилась во тьму.

— Фрида, — сказал он, улыбаясь безумно и страшно. — Закрой глаза.

В полумраке подвала ехидно блеснула сталь кривого ножа.

Сказать, что Рвач был в бешенстве, — значит не сказать ничего. Он крушил мебель, бил посуду, рвал ценные бумаги. Бандит с большой дороги, а ныне предприниматель ломал все, до чего мог дотянуться, и никто не думал ему мешать.

— Сука! Кишки выпущу! — ревел он, и лишь глупец стал бы его останавливать. Кац глупцом не был. Скрестив на груди руки, старик наблюдал за тем, как разносят его кабинет. Молодые псари, те, которых воспитал Иво, наблюдали за происходящим из коридора и ждали лишь повода применить оружие. Если с головы хозяина Псарни упадет хоть один волос — Рвач не жилец. Его не спасут деньги, обязательства цеха перед клиентом, не спасут стоящие во дворе люди. Ничто не убережет Рвача, если тот посмеет прикоснуться к старику, но Рвач тоже не был идиотом.

— Падла слепая!

— Угу, — Кац разглядывал свои ногти. — Продолжай.

— Гнида!

— Угу!

— Сын клоачной потаскухи!

— Надеюсь, никто не додумался сказать ему именно это? — Кац улыбнулся. Его забавляла злость клиента. — Мальчик.

— Что тебе, старая плесень?

— Ты закончил?

Рвач, тяжело дыша, пригладил волосы, огляделся вокруг. Ломать было больше нечего.

— Кажется, да, — бросил он и, подняв с пола стул, сел напротив старика.

— Рассказывай.

— Что тебе рассказывать?! — он и не думал успокаиваться. — Тут все ясно, как белый день.

— Рассказывай с поджога «Косточки..». Не хочу ничего упустить.

Рвач дрожащими пальцами принялся растирать переносицу. От него за версту разило водкой и кровью. Вся его сорочка была в крови, и руки были в крови, и обувь. Для Каца оставалось загадкой, как этот человек смог пройти в таком виде через весь город и не нарваться на стражу.

— Мы наконец поймали мелкую суку.

— К мелкой суке вернемся позже. Рассказывай в том порядке, в котором я хочу.

— А не много ли ты хочешь?

— Мальчик, — Кац сжал губы, — я уважаю твое горе, но еще раз ты заговоришь со мной таким тоном, я обещаю, с тобой произойдет беда.

Глаза Рвача, красные от бешенства, его дрожащие руки и сжатые кулаки не пугали никого в этом доме. Эти люди перестали бояться смерти, на смену страху пришло уважение к ней.