Дороги скорби - Павел Серяков

— Убирайся! — кричал Иво, стоило тому лишь приложиться к водке. — Пошла на хер! Хочешь добро делать — иди в монахини, мне твоя компания, — он приставлял дрожащую руку, на которой недоставало пальцев, к горлу, — во где! Поперек стоит уже!

Когда Псарь убедился в том, что крики не помогают, он пытался растолковать девушке, что её жизнь рискует пройти близ человека, неспособного самостоятельно выйти во двор.

— Это не жизнь, — говорил он. — Фрида, ты ничего мне не должна. Тебе есть куда идти. Нужно жить для себя и ради себя.

— Дурак ты, — всякий раз отвечала девушка. — Я живу так, как считаю нужным.

Одним словом, друг мой, Псарь был бессилен что-либо предпринять.

Но в один день изменилось все. Изменился привычный уклад, и страх вновь посетил девичье сердце. Прогуливаясь вдоль изученного наизусть берега, девушка, которой уже исполнилось полных восемнадцать лет, пребывала в состоянии душевной тревоги. Скота они не держали, а пищу и дрова каждую неделю из Златограда привозил человек Юрека — еще один долг на счету Фриды, погасить который она не сможет никогда. Псарь объяснил ей, какой монетой стоит расплачиваться за причиненную боль, но, как отплатить за добро, она не знала и расплачивалась как умела — бескорыстной помощью и заботой. Жизнь шла своим чередом, здоровье Иво ухудшалось из года в год, и оба они понимали, что отведенный Псарю век подходит к концу. Конечно, он боролся за жизнь, но с недавних пор к нестерпимой боли в поврежденной спине добавился кровавый кашель. Сам Псарь отшучивался, говоря:

— Знала бы ты, что гаденыш Лукаш воткнул мне в грудь, удивлялась бы не кашлю, а тому, что я все еще жив.

От подобных шуток ей становилось не по себе. Но причина её тоски заключалась не в этом. Минувшей ночью девушка видела сон, в котором её брат, бледный и бездыханный, лежит на залитой кровью траве. Доспех Фридриха в том сне был пробит, а из-под смятого забрала на нее глядели безжизненные, полные гнева глаза. Во сне она проливала горькие слезы и не могла проснуться, но самое страшное было впереди. Пугало, закованное в доспехи, ворвалось в её сон и, забрав у Фриды брата, исчезло, оставив девушку одну на усыпанном костьми поле. Она проснулась в страхе за брата, а позже страх превратился в настоящий ужас.

Днем к их дому подъехала телега. Возница — обычно улыбчивый парень — на сей раз был мрачнее тучи.

— Фрида, принимай товар. За него, как всегда, уже заплатили. Ничего сверху не надо.

— Вы сговорились, что ли, а, сукины дети? — заворчал Иво, с трудом вставая с постели. — Такое чувство, что на похороны собрались. Рожи ваши смурные видеть тошно… Проходи в дом, если есть что сказать.

Возница смотрел на Фриду, и в его карих глазах она увидела страх.

— Ты уже знаешь, да? — он снял с головы шапку и сел на сундук с добром наемника. — Едва ли я приеду еще. Начинайте экономить, мой совет.

— Знаю что?

В отличие от Фриды, Иво все понял без слов.

— Кто с кем воюет? — спросил он. — Снова Враны сцепились с Трефами?

— Нет, — процедил он, качая головой. — Все куда хуже.

— Не тяни, — прошептала девушка. — Говори как есть.

— На той неделе король созывал знамена.

— Твою мать…

— Иво, что это значит?

— Нечто вынудило, знать, забыть о ненависти друг к другу.

— Была объявлена всеобщая моблиза… Черт.

— Мобилизация, — закончил за возницу наемник. — С кем воюем и что говорят?

— Войско кальтехауэров высадилось на Стенающих берегах и… До Грошевых земель дошли, как нож сквозь масло. Алый крест сожжен. Враны отправили на помощь войско и были разбиты. Армия конунга Эгиля разделилась. Одна её часть осадила Братск, другая разоряет Трефовы земли. Говорят, что Карлоград тоже взят в осаду, — он выдохнул. — Король собирает войска во Врановых землях. Говорят, даже преступников выпускают из тюрем и острогов, набирая, как их… Церковь называет это бригадами искупления.

— Как же… При первой возможности бандиты перейдут на сторону врага. Знаю я таких.

— Не перейдут. Захватчики не оставляют в живых никого. Не берут пленных… Слышал от одного знакомого, у которого брат родной с человеком из королевской разведки братается.

— Седьмая вода на киселе…

— Говорят, что эти твари, уходя, не оставляют в живых никого.

— Что-то это все на бред смахивает, — почесав ногтями бороду, произнес Иво. — Кальтехауэры обычно лишь грабят… Их интерес — убийство ради поживы и не более. Зачем им Гриммштайн? Не верю, что они все свое войско в бондов потом превратят.

— Что с армией Грошевых земель? — задыхаясь, спросила Фрида. — Секари или как их… Что с ними?

— Откуда ж мне знать? Если они были там, теперь, скорее всего, либо мертвы, либо разбежались по лесам и болотам. Да хер бы с ними, с этими Грошевыми землями. Хоть бы там все передохли, а до нас не дошли.

Фрида, не произнеся ни единого слова, вышла из дома.

— Ты куда? — крикнул ей Псарь. — Фрида, останься! Не ходи одна, дров наломаешь! — он сделал несколько шагов и упал на пол.

— Давай помогу, — парень подал Гончей руку, но тут же был облит из ночного горшка, стоявшего рядом с кроватью. — Эй, старый! Да еб!

— Была бы возможность, сопляк, — прорычал с пола бывший наемник, — я бы тебе яйца отрезал.

— Да что я такого сделал-то?! — заорал парень. — Вам помогаешь, даже спасибо не скажете, а сейчас вообще вон дерьмом облил.

— У нее брат в Грошевом войске, курвина ты струна. А теперь выметайся и скажи своему главному, что видеть тебя здесь больше не рады.

— Алоис же меня высечет…

— Да мне похер, пусть хоть удавит, лишь бы ты сюда не возвращался.

Той ночью никто из них не мог заснуть. Фрида рассказала про свой сон, и, дослушав до конца, наемник задал Фриде вопрос:

— Хватит ли тебе духу найти брата?

— Да, — ответила она. — Хватит, но я не могу тебя бросить.

— Обо мне не думай. Он твоя семья — не я. Я спрашиваю потому, что искать Фридриха придется на войне. Соплячкой ты видела лишь малую часть войны, считай, не видела её вовсе. Она куда страшнее, чем ты думаешь, и велика вероятность, что твой брат прямо сейчас болтается на суку. Ты готова найти его тело, похоронить и оплакать то, что от него осталось?

— Готова. Но я не могу уйти.

— Утром идешь в город и покупаешь себе коня…

— Нет. Об этом не может идти и речи.

— Пообещай мне, что останешься жива.

— Иво!

Он поднялся с постели и медленно по стенке подошел к сундуку.

— Здесь кольчуга, ремень и ножи. Не перебивай меня! — гаркнул он. — Ты, может быть, решила, что я котенок какой и без заботы со стороны я не выживу? Да хер ты угадала, — пальцем он указал на половицу. — Там меч. Чтоб ты знала, этот меч принадлежал бойцу элитного подразделения Трефов. Янтарные Скорпионы. Запомнила?