Кто боится смерти - Ннеди Окорафор

Некоторое время мы молчали, обдумывая это. Где-то поблизости заухала сова.

– Они совсем искалечены, – сказала Луйю. – Но их ли это вина?

– Да, – сказал Мвита.

Я с ним согласилась.

– Они все время говорят про Генерала, – сказала Луйю. – Говорят, он всем этим заправляет, по крайней мере в последние десять лет. Они зовут его Метлой Совета, потому что он руководит зачисткой океке.

– Надо же, какую карьеру он сделал с тех пор, как я у него учился, – горько сказал Мвита. – Не пойму даже, зачем он меня взял, раз собирался такое творить.

– Люди меняются, – сказала Луйю.

Мвита покачал головой.

– Он всегда ненавидел все, что связано с океке.

– Может быть, тогда его ненависть не была так сильна, – сказала Луйю.

– Ее и тогда хватило, чтобы изнасиловать мою маму. Они были такие… неутомимые. Даиб, должно быть, их всех как-нибудь заколдовал.

– Возьмем племя ва, – сказала Луйю. – Этот народ спокойно признает колдовство. Айесс родилась в общине, где все так думают, и, хотя она не станет колдуньей, она не боится колдовства. Теперь возьмем Даиба – он родился и вырос в Дурфе, где только и видел, только и слышал, что океке – рабы, с которыми обращаются хуже верблюдов.

– Нет, – сказала я, качая головой. – А как же его мать, Бизи? Она тоже родилась и выросла в Дурфе. Но она помогала океке бежать.

– Верно, – сказала Луйю, морща лоб. – И его учил Сола.

– Некоторые люди злы от рождения, – сказал Мвита.

– Но ведь он не всегда был таким, – сказала Луйю. – Помните, что сказал Сола?

– Мне на все это наплевать, – сказал Мвита, сжимая кулаки. – Важно только то, кто он сейчас, и что его надо остановить.

Нам с Луйю пришлось с этим согласиться.

В ту ночь мне снова снилось, что я на острове и что Мвита от меня улетает. Я проснулась и стала смотреть на него спящего. Гладила его по лицу, пока он не проснулся. Мне не пришлось ни о чем его просить. Он был рад дать мне то, чего я хотела.

Утром, выйдя из палатки, я чуть не упала, споткнувшись о корзины. В корзинах лежали помятые помидоры, зернистая соль, склянка духов, масла, вареные ящеричьи яйца и другая снедь.

– Они поделились, чем смогли, – сказала Луйю.

Видимо, кто-то поделился косметическим карандашом, потому что она подвела глаза ярко-синим и нарисовала на щеке синюю мушку. А еще надела на запястья браслеты из зеленых бусин. Я взяла бутылку с маслом и понюхала. Сильно пахло цветами кактуса. Я втерла немного в шею и подошла к нашему водоуловителю. Включила его.

– Надеюсь, это не привлечет лишнего внимания, – сказала я.

– Может, – ответила Луйю. – Но все кругом, а может и в городах Семиречья, знают, что ты вчера сделала. В той или иной версии.

Я кивнула, глядя, как мешок наполняется прохладной водой.

– А это плохо?

Луйю пожала плечами.

– Это наименьшая из наших проблем. К тому же начала это твоя мама.

Королевство и семь его больших городов: Шасса, Дурфа, Город Солнца, Сахара, Ронси, Ва-ва и Зин. Очень поэтичные названия для такого гнилого места. Каждый город лежит на реке, а все реки встречаются в центре, образуя большое озеро – как паук без одной ноги. Озеро безымянное, потому что никто не знает, кто живет в его глубине. В Джвахире никто не поверил бы, что бывают такие огромные водоемы. Дурфа, родина моего отца, ближе всего к таинственному озеру. Согласно карте Луйю, это первый из городов Семиречья на нашем пути.

Границы Семиречья не защищены ни стенами, ни колдовством и вообще не обозначены. Ты понимаешь, что на месте, когда ты уже там. Сразу чувствуешь пристальное внимание, взгляды. Не солдат, нет, обычных людей. Нуру. Местность патрулируется властями, но люди здесь сами себе надзиратели.

Между городами и вдоль рек раньше стояли деревушки океке. К нашему приходу они почти опустели. Немногих оставшихся океке сгоняли с земли. В западной части Королевства Семи рек все деревни были разорены. Продолжался медленный исход на восток, в окрестности Шассы и Дурфы, самых богатых и прославленных городов. По иронии судьбы именно там больше всего нуждались в рабочих руках океке. После изгнания океке их место заняли рабочие-нуру из городов победнее – Зина и Ронси.

Мы сначала услышали, что творится, а потом уже, поднявшись на холм, увидели. Гади, родную деревню Аро, стирали с лица земли. Выглянув из сухой травы, мы увидели ужасное. Справа от нас женщина отбивалась от двоих мужин-нуру, они пинали ее ногами и рвали на ней одежду. То же самое было и слева. Раздался громкий треск, и бегущий мужчина-океке упал. Двое мужчин, нуру и океке, катались по земле, сцепившись в драке. Нуру брали верх. Это было ясно.

Мы переглянулись, вытаращив глаза, раздув ноздри и раскрыв рты.

Затем бросили всю поклажу и ринулись в гущу. Да, даже Луйю. Из того, что было дальше, я помню не все. Помню, как Мвита бежит, а нуру целится ему в спину. Я бросилась на этого нуру. Он уронил ружье. Попытался схватить меня. Я лягнула его, нырнув в дебри, как в воду. Помню, как он колотит по тому месту, где было мое тело. Мвита убегает. Я помчалась за ним, оставаясь в дебрях. Так что тот мужчина, который чуть его не убил, остался в живых.

Мы с Мвитой не раз говорили, что ни за что не поддадимся соблазну насилия, к которому – как считают и океке, и нуру – эву склонны по природе. Тут мы нарушили все обещания. Стали именно теми, кем нас считают люди. Но причиной проявления насилия было вовсе не наше происхождение. И Луйю делала то же самое – а она чистокровная океке, причем из самых смирных океке, согласно Великой книге.

Я помню, что отдала Мвите свою одежду и стала меняться, превращаться в разных существ, отрастила когти и тигриные клыки. Помню, как петляла между материальным миром и дебрями, словно между сушей и водой. Я сшибала мужчин с женщин – их члены не успевали опасть и блестели от крови и влаги. Я билась с людьми, вооруженными ножами и ружьями. Там было много воинов нуру и несколько воинов океке, и я сражалась и с теми, и с другими, помогая всем безоружным. В меня стреляли – я выталкивала пули из себя и неслась дальше. Я заращивала свои раны и укусы. Ноздрями разных зверей я чуяла кровь, пот, семя, слюну, слезы, мочу, дерьмо, песок и дым. Больше я ничего не помню.

Мы не остановили резню, но дали нескольким океке спастись. А еще я швырнула на землю и исцелила столько нуру, сколько смогла подчинить. Эти люди корчились по углам в ужасе от того, что творили несколько минут назад. Потом они начали помогать раненым нуру и океке. Потом пытались остановить других нуру, которые продолжали радостно убивать океке. А затем этих исцеленных нуру убили их обезумевшие от крови сородичи.

Когда я вернулась в свой облик, то обнаружила, что затаскиваю Луйю в хижину. Соломенная крыша горела. Через несколько мгновений Мвита присоединился к нам. Он отдал мне одежду, и я быстро в нее влезла. И у него, и у Луйю в руках было оружие. Недалеко от нас все продолжалось – крики, борьба, убийства. Мы переглянулись, тяжело дыша.