Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

Нурит письмо. Не смог закончить. Оно было глупое и жалкое. Попытался нарисовать рисунок, но тот тоже был ни о чем. Он завернул письмо в нагрудный карман. Затянул новую униформу, открыл танковый люк и залез внутрь. Бригада заняла место в тылу линии, за другими танками. Вскоре они подъехали к каналу. Был час ночи. В этих краях не существовало темноты. С противоположной стороны канала берег был затянут дымом. Снаружи танка все задребезжало. Рами был в башне. Перед ними взорвался снаряд. Водитель поддался панике, танк повернул, ударился о контррельс. Танк завис над обрывом. Раздался крик. Выходим, выходим, выходим. Прыжком он выбрался из башни и оказался на мосту, сгруппировался за танком. Нацелил винтовку на другую сторону. Спаси меня. Где радио, хватай радио. Прием, прием. Над головой пролетела трассирующая пуля. Они запросили инженеров, чтобы вытащить танк с обрыва. Мимо них ехали другие джипы и танки. Ночь утихла. Израиль пересекал Суэцкий канал. Они заняли мост. Темнота наполнилась дымом от разрыва снарядов. На мгновение ему захотелось просто пойти домой через эти туман, войну, грязь и вонь. Инженеры подъехали. Быстро, без лишних движений, без потери времени. Они прицепили цепь к хвосту танка. Еще больше пуль. Не снимайте шлем. Следите за самолетами. Они вытянули танк с утеса. Рами снова вернулся на свое место, внутри танка, над Суэцем, вражеской территорией, и продирался на передовую.

Они переехали через витки колючей проволоки, доехали до гигантского уступа. Больше ехать некуда. Они повернули танк боком. Рами снова открыл люк, выпрыгнул на песок, согнулся пополам, побежал, нашел укрытие. Винтовка прыгала и ударялась о грудь. Он лежал на земле. Вот же хреновая винтовка. Мой смертный приговор.

Он увидел движение вдалеке. Огни. Вспышки. Он выстрелил вхолостую. По радио передали еще один приказ о наступлении. Рами последовал за координатами, бежал согнувшись. Они двигались вперед бок о бок, их были десятки. А пули все летели.

К ботинку подкатился булыжник. Он посмотрел вниз. Это был не камень, а шлем. Еще дальше он нашел окровавленные лохмотья.

А потом тела. Он видел их на земле, сначала по одному, а потом кучами, мозаика из людей, их конечностей, согнутых и оторванных, разделенных пополам туловищ. Он наклонился, чтобы подобрать оставленный автомат Калашникова. Тот был ледяной. Его не использовали уже несколько часов. Амуницию тоже. Рами подобрал обоймы, запихнул их в карманы штанов.

Он выкинул FN Herstal и двинулся дальше. Ему он был больше не нужен.

234

Дальше Рами прошел всю войну с вражеской винтовкой.

233

По ощущениям, рассказывал он годы спустя, это было все равно, что попасть в компьютерную игру. Он шел вперед с калашниковым. Обжегся о раскаленный ствол. Слышал крики и вопли где-то впереди. А потом, в какое-то мгновение, один крик прозвучал особенно отчетливо. Он развернулся на звук, нажал на курок, не отпускал его. Он видел, как фигура впереди рассыпалась: скривилась, сломалась и упала.

232

Он так и не рассказал Смадар, что когда-то убил одного человека, а возможно, больше, возможно, несколько. Мальчикам он рассказал, каждому по отдельности, в разное время: но они и сами уже обо всем догадались, как он понял. У него всегда было это доводящее до мути чувство, когда он думал, а знакомы ли и они с той пустотой, которая возникает между выстрелом и падением.

231

В науке «сложная проблема осознания» – это вопрос о том, как физические процессы в мозге превращаются в субъективный опыт сознания и мира.

С чисто объективной точки зрения, мы для ученых – роботы, управляемые природными триггерами в синапсах мозга. Наш разум запоминает опыт. Нейроны отдают импульсы. Мозг получает что-то вроде документального кино, с крутящейся бобиной.

На войне, например, мы можем стрелять пулями, двигаясь вперед по дюнам в темноте ночи. Мы идем. Мы сгибаемся. Мы целимся. Мы снова стреляем.

С субъективной точки зрения, однако, на первое место становится то, что мы чувствуем. Мы видим цвета, видим очертания туловищ в воздухе, видим мертвецов с их нечеловеческой пластикой, когда идем вперед с винтовкой в руках.

В такие моменты мы переходим в тот пласт сознания, где действительность воспринимается через зрение, звуки, прикосновения, вкусы, запахи, мысли, чтобы воссоздать образ себя, который мы запомним в любом виде, будь то покрытый славой, или униженный страхом и смирением, или сделавший все ради выживания.

230

На смертном одре Михаил Тимофеевич Калашников спросил патриарха Русской православной церкви, повинен ли он в смерти всех людей, которые были застрелены в результате изобретения АК-47.

Калашникова беспокоило его наследство: он хотел, чтобы его запомнили поэтом, а не создателем оружия.

Патриарх написал ему в ответ, что позиция Церкви всем известна и, если оружие использовалось, чтобы защитить Отечество, она будет поддерживать его создателей и тех, кто его использует.

229

Когда британцы взяли под управление подмандатную Палестину, они использовали Русское подворье в Иерусалиме как тюрьму для членов подпольного движения сопротивления.

Еврейские заключенные были членами военизированной группировки, которые использовали взрывы, убийства и молниеносные облавы, чтобы бороться с британцами и местными арабами. Целью организаций Иргун и Лехи было изгнать британцев из Палестины и основать Государство Израиль. В Британии они были известны как террористы.

Камеры не отапливались, условия были спартанские. Пол застелили старыми тряпками. В одиночных камерах проводились карательные побои. В комнате исполнения приговора висела одна петля на деревянной платформе.

В тысяча девятьсот сорок седьмом году в тюрьме должны были казнить двух еврейских боевиков по имени Моше Баразани и Меир Файнштейн. Баразани был осужден за сговор в совершении убийства. Файнштейна арестовали за подброшенные портфели со взрывчаткой на железнодорожной станции Иерусалима.

Оба отказались признать власть британского суда. За несколько часов до приведения приговора в исполнение в тюрьму была доставлена корзинка с апельсинами. Вместо мякоти внутри фруктов лежали составные части гранаты.

Файнштейн и Баразани попросили уединения, чтобы помолиться без раввина или военных.

Вдвоем они собрали гранату, встали друг перед другом, держа ее обеими руками перед собой, зажгли фитиль, положили головы друг другу на плечи, обнялись, помолились и стали ждать.

228

При ударе резиновой пулей кинетическая энергия переходит в энергию упругости, в то время как взрыв создает неупругий удар: импульс сохраняется, а вот кинетическая энергия пропадает.

227

Перед смертью Файнштейн написал письмо: «Иногда жизнь