Селянин - Altupi

— У меня есть вулканизатор, — наконец сказал Егор. — Это надёжнее цемента. Вечером займёмся, часа за полтора управимся.

— О! — сердце Кирилла радостно подпрыгнуло от подразумевающегося «мы» и перспективы побыть вечером вместе. Такой вечер интереснее, чем поездка в шиномонтаж. — И всё же, Егор, возьми меня с собой: не могу с тобой расстаться. Не «не хочу», а «не могу». Я буду тебе помогать и потом, когда вернёмся, эксплуатируй меня по полной, не стесняйся.

Рахманов на секунду ушёл в себя, как всегда случалось, когда решение требовало взвешивания «за» и «против». Потом вынул из кармана телефон и взглянул на часы.

— Я опаздываю. Постарайся успеть собраться, пока я выгоняю мотоцикл.

— Ладно! Мне свитер надеть? — Кирилл указал на его джинсовый пиджак.

— Необязательно. Не замёрзнешь. Я надеваю, потому что у меня там… — Егор вывернул несколько карманов, показывая документы, деньги, складной ножик, пачку бумажных платочков, спички…

— Точно, сигареты нужны! — вспомнил Кирилл и развернулся, чтобы уйти в жилое помещение, но, сделав шаг, повернулся обратно к взявшемуся за верандную щеколду Егору и приник к его губам. Уловил, как рука его вечно задумчивого селянина снялась со щеколды, и через мгновение почувствовал тёплую ладонь на своей пояснице. Приятное даже через ткань футболки прикосновение, хоть и совсем мимолётное.

— Извини, не удержался, — игриво объяснил Кирилл и сразу шагнул в тёмный проём коридорчика, соединяющего веранду с прихожей: дожидаться ответа всё равно было бесполезно, Рахманов на подобные выпады не отвечал.

Кирилл одевался с космической скоростью, стоя перед трельяжем. Слушал, как Андрей читает матери книгу, что-то про мальчика и солнечного котёнка. Снял шорты, надел джинсы и носки, футболку, уже вполне разгладившуюся, оставил. Свитер надевать не стал — на улице начиналась жара. Книжицу с документами и банковской картой, смартфон рассовал по карманам.

Затарахтел и выехал со двора мотоцикл.

— Я с Егором, — бросил Кирилл в пространство и выбежал из дома. Во дворе пахло выхлопными газами, ещё не до конца рассеялись клубы дыма. Ворота уже были закрыты, и Кирилл направился к калитке. Его гнало из деревни ещё одно обстоятельство, которое он скрыл — осведомлённость родителей о его местонахождении. Кто его сдал, было ясно как белый день.

Егор стоял у мотоцикла с двумя одинаковыми шлемами в руках, в одном из них он всегда ездил.

— Надень.

Кирилл взял протянутый шлем, видимо, менее использовавшийся и потому выглядевший лучше. Однако по сравнению с современными импортными лёгкими, удобными, дизайнерскими шлемами, в которых катались байкеры в областном центре, этот некогда красный, а теперь выцветший до розового, с узором из царапин по всему корпусу, с чёрным козырьком, этот советский раритет выглядел крайне убого. Серая подкладка, правда, была чистой. Кирилл представил, что его с этим шлемом на голове увидят приятели и девчонки.

А и хуй с ними. Не в деньгах счастье. И не в фальшивых друзьях. Надо соблюдать правила безопасности.

Калякин надел шлем и затянул ремешок под подбородком. Улыбнулся, заглянул в круглое зеркало заднего вида.

— Готово. Красавчик, да?

Рахманов окинул его оценивающим взглядом и без слов надел свой шлем. От лица остались глаза с густыми ресницами и нос. Только он даже в этом страшилище с чёрным клювом выглядел благородно. Затем Егор ударил ногой по кикстартеру, «ижак» завёлся с пятого раза, дышать сразу стало нечем, а уши глохли. Егор перекинул ногу через сиденье. Кирилл последовал его примеру. Сиденье у «Юпитера» сзади было шире и почти не задрано вверх, как у многих заграничных спортбайков, наводнивших страну. На «Ямахах» и «Кавасаки» Кирилла катали — сам он к мотоциклам пристрастия не питал, предпочитал устойчивые четыре колеса и крышу над головой, — а про «Уралы», «Днепры» и прочие «Восходы» знал разве что из дедовых баек.

Тем не менее мотоцикл, как вид, Кириллу понравился возможностью прижаться к водителю и обнять его: он без зазрения совести положил ладони на бёдра Егора.

Сначала сделал это из чистой похоти, но когда дряхлый, рычащий монстр тронулся, изрыгая клубы вонючих газов, и его затрясло на ухабах, держаться стало жизненной необходимостью. Они проехали мимо дома Пашкиной бабушки и брошенного «Пассата», мимо тихого коттеджа банкирши и хат одиноких бабулек, распугали перегородивших дорогу гусей, оставили позади развалины церкви и свернули на большак. По асфальту мотоцикл развил скорость, разбитых участков было немного. Кирилл всё равно прижимался, ощущал, как упруго тело его любимого, как уверенно он управляет транспортным средством. При резких поворотах или скачках член тёрся о задницу Егора, возбуждение пронизывало насквозь, спокойно можно было спустить в штаны.

Однако внимание Кирилла отвлекала коляска, накрытая брезентовым чехлом. Он знал, что она гружёная банками молока и, может, ещё чем-нибудь, но всё равно казалась невесомой. Думалось: тяжёлый агрегат с двумя седоками вот-вот перевесит лёгкую одноколёсную люльку, и они упадут с насыпи в кювет. Но мотоцикл ехал ровно и даже не наклонялся.

Иногда попадались встречные машины, иногда их обгоняли попутки. Ветер шумел в ушах, несмотря на шлем. Кирилл то гордился, что они едут вместе — два симпатичных парня, красивая пара; то мысленно фейспалмил, представляя, как их дуэт выглядит со стороны для непосвящённых: два яйцеголовых чувака на раздолбанном драндулете — деревенский шик, нечего сказать!

Дорога заняла около получаса, на въезде в городишко сравнительно нормальный асфальт кончился, улицы выглядели так, как будто здесь только вчера шла война. Проезжая по ним на машине, Кирилл как-то этого не замечал, а «ижак» мотало из стороны в сторону. В принципе, качка была на руку, он сильнее вцеплялся в Егора и получал дозу наслаждения в паху.

Рахманов свернул к микрорайону многоэтажных домов, основная масса которых имела три этажа, а самые высокие строители возвели в шесть этажей. Эта часть города мало чем отличалась от остальной — пыльная некошенная трава у обочин, пыльная листва у берёз и тополей, клумбы из покрышек, безвкусное граффити, мусор, кошки, куры, кричащие дети.

Между двумя трёхэтажками, перед которыми выходящие на улицу палисадники жители превратили в огородики с луком, морковкой и помидорами, стояла группа пенсионерок. Кирилл бы даже уточнил — городских пенсионерок. Потому что они не были одеты в калоши и телогрейку, как та же баба Липа, а нарядились «на выход», некоторые даже губы подкрасили. И выражение лиц у них было надменным.

Как оказалось, эти дамы и были целью их поездки. Егор остановил мотоцикл, и его тут же обступили