Люди и Нелюди - Виктор Костин

Я уехал домой, всю дорогу думая. Напали солдаты – это не простые карманники или мелкие грабители, что даже карманы выворачивают прохожим с извинениями. Как же он справился с ними? Странно, но спасибо ему за это.

Если бы не он, страшно подумать, пока приехал, а как приехал – еще хуже. Мне показали новую шубку дочери, ее белую шубку, прилично стоящую, между прочим, полностью залитую кровью. Как я устоял, жену уже давно отнесли наверх. Она потеряла сознание от такого зрелища, да и я был на грани.

Прошел наверх, увидел Витоли. Мой новый халат висел на нем как на вешалке, но это даже улыбки у меня не вызвало. Пригласил его в кабинет. Хотел, чтобы он рассказал и прояснил, что произошло в парке.

Заказал себе четыре меры коньяка. Это много от обычного, старый Марсус даже взгляд отвел, настолько был удивлен, но мне надо было, чтобы прийти в себя, а одной меры, боюсь, будет маловато мне сейчас.

Спросил, что будет Витоли, знаю, он любит кофе, но, может, ему легкого вина предложить. Потому как такое нападение на, считай, детей, ребенка.

Он меня удивил, коньяк – две меры, это да. Для детского организма, в другое время я воспротивился бы, но не сейчас и не ему тем более.

Выпили, он стал рассказывать. Потом, смотрю, у него тоже дрожат руки, пальцы, и он теряет сознание.

Быстро пригласил Марсуса и еще слуг, они его обмыли и уложили в гостевой. Он даже не проснулся, приехали вызванные родители Витоли. Им тоже долго объяснял, как и что случилось. Боюсь, они ничего в итоге не поняли, то ли я так объяснял, то ли и сам не все понял, и вот такая путаница получилась.

Будить сына они не стали. Мать Витоли зашла, посмотрела и вышла, ее муж в дверях просто постоял. Попросила не обижать ее сыночка, – сказала: «Он еще маленький у нас».

Мы с ее мужем только хмыкнули на пару на это заявление, и они уехали.

Потом приехала стража, сам капитан Этихо Хонес с докладом. Спрашивал, кто у меня в охране у дочери. Видимо, волнуется на будущее. Говорю: «Ну есть пара человек». Крякнул: «Да, профессионалы всегда нужны», – отдал доклад и уехал.

Ничего не понял: при чем здесь моя охрана? Она только в выходные дни и то не всегда. Правда сейчас, видимо, надо всегда, пока не поймают всех тех беглецов, надо вызывать. Почитаю доклад что ли.

Так, сбежавшие два солдата и сержант напали на пару дворян. Были убиты в процессе нападения, один оглушен, но в процессе неаккуратности стражи он умер. Последний из нападавших, сержант, убит ножом в шею.

Доклад короткий, это не пространственная запись для стражи, где прописывается, под каким углом вошел нож и в скольких сантиметрах до дерева лежит голова и с какой стороны. Это доклад семье пострадавшего.

Читаю еще раз. Два убиты, один – ножом, второй – неясно, но убит и третий. Ну это мне понятно, сама стража и добила его, чтобы не заморачиваться с судом. Это иногда делают, когда дело ясное и свидетели уже и не нужны. Да и сама стража, видимо, немного виновата, но кто же их убил?

Капитан посчитал, что моя охрана.

Может, у Витоли есть охрана? Нет, не похоже. Это дорого, даже для меня дорого. Кто же? Сам Витоли – троих солдат, из которых один – сержант? Да это звери, убьют таких Витоли десяток, не запыхавшись. Кто же тогда?

Ладно, спрошу утром у него… мда.

17.03.101 г. Седмица

Видэл Сезови Кастело

Утром дожидаюсь пробуждения нашего героя и хочу узнать, кто же им помог.

Марти налил флакон свежий двухмесячный, ей надо отойти от шока. Дал еще один.

– Отнесешь своему спасителю, не рви смотри, поняла?

– Хорошо, папочка, да, да, я все понимаю.

Ушла.

За столом я его поблагодарил тепло и от души, хотел и больше, но мне показалось, что ему это не понравилось, не то чтобы против, но не понравилось.

Особенно когда стала благодарить моя жена, он внимательно слушал… и перевел дух, когда она закончила говорить.

Да, не любит, когда благодарят. Странно, должен радоваться. Пригласил его в кабинет, он, сразу заволновался, но пошел. Не отошел, наверное, еще. «Что сегодня будешь пить? – спросил с улыбкой. «Что, – думаю, – скажет на это?».

Пожал плечами:

– Кофе, если можно.

– А коньяк? – я уточняю.

– Я несовершеннолетний, мне нельзя, – разводит руками.

Напоминать, что вчера было, я не стал.

Попили, посидели, помолчали.

– Понимаешь, Марти, моя дочь, в любом случае, я должен выразить тебе благодарность, – начинаю не спеша. Говорю, не спеша облекая мысль в слова. Мысль новая. неприятная. Если он откажет моей дочери – по закону не может, конечно, есть воля родителей, но вот какая штука – долг жизни, и его на родителей уже не перенесешь.

– Зачем? – Отвлекся, демон, но продолжим.

– Ты же спас мою дочь, – это же естественно, я не понимаю его немного.

Он посмотрел долгим взглядом и совсем не детским, пусть да, и не юношеским взглядом, и переспросил:

– То есть вы бы не поступили аналогично в моем случае?

О как сказал.

Приходится быстро извиняться и не подымать больше этого вопроса совсем. Ведь, действительно, если я благодарю за то, что все должны делать. Я сомневаюсь. Это недостойно меня как дворянина. Ведь выходит, как бы я сам не очень благороден, не дойти бы до дуэли с такими благодарностями.

Поэтому пьем кофе, молчим. Спрашивать я уже стесняюсь, как выясняется, благодарностью можно и обидеть, а это мне вдвойне неприятно.

Он спас мою единственную, мою кроху кровиночку, чтобы как-то замять возникшую паузу, говорю:

– Партию можно привозить в пятницу.

– Хорошо, – кивает, видно, обрадовался.

– Деньги сейчас могу отдать.

– Нет, не надо. Потом или можно даже после реализации.

– Хорошо, получишь сразу. – Я не думаю, что здесь будет обман, мне уже не важно, что, я согласен выкупить, просто не думаю об этом, что это важно и будет много. Максимум пять или шесть раз, не разорюсь, если что, а жизнь дочери, а возможно и ее счастье, стоят дороже, намного дороже.

О, он уходит, кто помог, я так и не узнал, да это и не важно мне это сейчас. Может, тот же капитан, просто не решился сказать мне, это же их прямая вина – что сбежали преступники.

Марти Кастело

Пригласила Витоли, он мне давно нравится, но я стесняюсь к нему подойти. Правда он со своим боло, но это, я думаю, временно, все мальчики такие, любят бегать и даже драться, фу. Вряд ли он захочет им всю жизнь заниматься, не думаю, что он такой.